— Зачем же? — натренированный сценический голос Беллы облетел стол.

Констанс посмотрела на нее так, словно какая-нибудь жареная картошка вдруг обрела дар речи.

— Тогда бы они перестали подкладывать бомбы где попало, — объяснила Констанс.

— Это не выход, — возразила Белла. — Ничто так не нравится ирландцам, как чувствовать себя жертвами. Виселицы только заставили бы их усилить сопротивление.

Констанс уже готовила сокрушительный ответ, когда Ласло спросил ее:

— Как Джонатан?

— Вот вам еще один пример, — кисло сказала Констанс, — что молодым нынче дают слишком много воли. Не далее как этим утром я получила от заведующего пансионом письмо, где он пишет, что Джонатан написал красной краской на стене капеллы «Долой апартеид».

Ласло и Чарлз усмехнулись. Руперт засмеялся.

— Но это прекрасно, — сказала Белла, чей бокал был наполнен уже в четвертый раз. — Он делает что-то позитивное.

Констанс обратила на Беллу зловещий взгляд своих холодных глаз:

— Вы бывали в Южной Африке?

— Нет, — призналась Белла.

— Я так и думала. Люди, не знающие страну из первых рук, всегда делают скоропалительные обобщения.

— Но достаточно почитать газеты… — Белла начала кипятиться.

— Я купил ту рыжую кобылу, про которую говорил тебе, Чарлз. — Снова Ласло прервал ее на полуслове.

Стол сразу оживился. Энрикесы были, очевидно, одержимы лошадьми.

Свечи отбрасывали острые клинки света на стол. Крисси разговаривала с Рупертом. Белла видела, как та увлечена. Вот, значит, откуда ветер дует, подумала она. Неудивительно, что она меня ненавидит.

Констанс разглагольствовала о своих новых замыслах. Ласло ковырялся в зубах.

Я сделала глупость, что пришла сюда, с тоской подумала Белла. Стив был прав насчет этих людей.

Когда они оставили мужчин с их портвейном и сигарами, Белла чувствовала себя утомленной и подавленной. Крисси села за большой рояль и очень хорошо играла Бетховена.

Теперь она кажется красивой, подумала Белла, глядя на ее смягчившееся лицо и блестевшие при свете лампы черные волосы.

Констанс и Гей продолжали разговор о свадьбе. Руперт сначала присоединился к ним, а потом сразу направился к Белле. Лицо его было беспокойным.

— Все в порядке, дорогая?

— Все отлично, — выпалила Белла. — Дай мне сигарету. — Она была раздражена тем, что во время ужина он не поддержал ее.

— Извини, что мы так долго. Отец и Ласло завели довольно жаркую дискуссию по поводу девальвации.

Но появившийся тут же Ласло разгоряченным не выглядел. Он курил большую сигару и смеялся над какой-то шуткой Чарлза. Его угрюмое лицо освещалось блеском черных глаз и сверканием очень белых зубов.

Ему надо побольше смеяться, подумала Белла, когда он шел к роялю.

— Все в порядке, милая? — Ласло снял с плеча Крисси волосок.

— Конечно, — весело ответила та.

— Хорошо, — он улыбнулся ей, потом прошел через всю комнату и сел рядом с Беллой.

Он бабник, подумала Белла. Может быть, попробовать его соблазнить? Она подалась вперед, чтобы он лучше разглядел ложбинку между ее грудями.

— Я на днях познакомился с вашей подругой, — сказал он.

— О, с кем это? — спросила Белла, одаряя его горячим, долгим, тягучим взглядом, который сразу же сошел с ее лица, как только он сказал:

— Ангора Фэрфакс. Она сказала, что вы вместе учились в драматической школе.

Белла всегда ненавидела Ангору Фэрфакс.