— Сейчас дам тебе полотенце и сухой одежды.

А потом они вдвоем хохотали, потому что штаны деда Матвея были Лису по щиколотку, а рубашка натянулась на плечах и не застегивалась на груди. Но даже в такой одежде Лис был необыкновенно хорош. А потом они ели гречку с тушенкой и пили чай с пирогом.

— Откуда знаешь, что с черемухой — мои любимые? Нюрка сказала?

— Никто не сказал. У меня просто ничего другого не было.

За окном по-прежнему шумел дождь. Иногда поднимался ветер, и тогда начинали дрожать стекла. Лис подкинул дров в печь и в камин, и они снова устроились на медвежьей шкуре. Лис привалился спиной к кровати, расставил колени и притянул Лизу к себе, спиной к груди.

Она смотрела на пляшущий на поленьях огонь, чувствовала за спиной и вокруг себя тело Лиса и слушала его голос. Он оказался великолепным рассказчиком. Лиза и сама могла бы рассказать многое. Но все, что она знала, казалось здесь ненужным, неинтересным. А Лис рассказывал про все понемногу. Местные легенды. Про быт теленгитов. Про горнолыжный комплекс, расположенный на противоположном берегу озера, в котором Лис работал зимой, обслуживая канатный подъемник. Про людей, которые живут в поселке. Немного про брата. Не касался в этих рассказах ни матери, ни отца.

Лиза знала, что если она спросит, то Лис расскажет. Ответит на все вопросы. Но Лиза решила, что пока не будет задавать эти вопросы. Позже — обязательно, но не сейчас.

Его губы касались то ее щеки, то уха. Его пальцы медленно скользили по ее рукам. Его голос звучал негромко и прямо на ухо. В камине плясал огонь. За окнами шумел, не утихая, сильный дождь, то и дело ударяя в стекла. Лиза откинулась на грудь Лиса и положила голову на его плечо. Он словно был вокруг нее. А она — словно внутри него. Его тело, на которое Лиза опиралась, его касания, его негромкий голос. В этом было столько нежности, близкой, запредельно близкой нежности, которой ей так не хватало, что перехватывало дыхание. Говорить Лиза не могла, только молча слушала его, чувствовала прикосновения его рук. А когда касания его губ превратились в поцелуи — в ухо, в шею — повернула голову и с готовностью подставила губы.

Близость была неспешной и томительно нежной.

Уснули они так же, на полу, на медвежьей шкуре. Лис перетащил с кровати подушку, одеяло. Но для Лизы в ту ночь Лис был и подушкой, и одеялом. И вообще — всем.

Глава 10

Лиза проснулась и долго моргала, потом терла глаза. А потом резко села. Камин прогорел, и вместо пляски огня осталась лишь кучка седого пепла. В окна било яркое солнца.

В доме Лиза была одна.

Даже Тумана и Черныша не было. Лиза резко подскочила и принялась торопливо одеваться. Вещей Лиса не было — ни одежды, ни обуви.

Неужели уехал?!

Сердце колотилось как загнанное. Лиза выскочила на крыльцо и громко крикнула: «Лис!». Ответом ей была тишина. Шелест ветра в ветках деревьев. Щебет птиц.

— Лис!!! — закричала Лиза на пределе голосовых связок.

Ты не мог уехать. Не мог! Не мог!!!

Пожалуйста…

Откуда-то издалека и снизу раздался ответный крик.

Он внизу — внезапно сообразила Лиза. Внизу, на берегу. И она поспешила туда.

Дорожка к берегу была больше похоже на грязевой канал, но по краям уже немного просохла. Лиза осторожно спустилась, но Лиса не увидела.

— Лис, ты где?!

— Здесь.

Голос раздался слева.

Ну да, точно. Катер. Там же катер. Если с ним ничего не случилось во время бури.

Катер был на месте, а Лис — на катере. Где ему еще быть, если не на своем катере? Лис же капитан, и катер для него — все.