Владимир Санин. Белое проклятие
Пугало ущелья Кушкол
Горы спят, вдыхая облака, Выдыхая снежные лавины… Владимир Высоцкий
Утром, продрав глаза, я обычно отдёргиваю штору и смотрю на небо и горы. У меня бывает всё наоборот: в ясную погоду готов праздно валяться в постели, зато в плохую вскакиваю чуть свет. Сегодня я не тороплюсь – солнце пробило шторы и заливает комнату. Ночью телефон не звонил, спал я беспробудно, спешить никуда не надо – словом, день начинается хорошо. Позевывая, я нежусь и благодушно поглядываю в окно. Снег на Актау искрится, на него больно смотреть. Настоящего снегопада давно не было, склоны укатанные, на канатках, небось, очередь на час. Не будь я таким отпетым лентяем, встал бы пораньше и прокатился со свистом по трассе; ещё несколько лет назад я так и поступал, но теперь это для меня не удовольствие, а работа. – Максим, ты сделал зарядку? – слышится голос мамы. – Кончаю! – отзываюсь я, снимая покрывало с клетки. – Доедай! – радостно орёт Жулик. – Лентяй! Тебе пор‑ра жениться! – Не твоё дело, пустобрех. – Смени носки! – жизнерадостно советует Жулик. – Пр‑рох‑восты! Провалявшись ещё с минуту, я встаю, топаю ногами – имитирую пробежку – и выхожу. – Умываться, бриться, завтракать! – командует мама. На завтрак неизменная гречневая каша, в которой много железа, полезный для организма овощной сок и кофе. На моё ворчание мама внимания не обращает, она лучше знает, чем питать ребёнка (тридцать лет, рост метр девяносто, вес восемьдесят два килограмма). – Доедай! В последней ложке самая сила. Давлюсь последней ложкой, пью кофе и делаю вид, что спешу. – Ты ничего не забыл? – тихий, с этаким безразличием вопрос. – Ничего, – по возможности честно отвечаю я и, не выдержав маминого взгляда, хлопаю себя по лбу. – Ах да!.. Может, потом? – Потом – любимая отговорка лодыря! Ничего не поделаешь, я сажусь за машинку. Я – мамин секретарь, печатать она не умеет, а «послания к прохвостам» ей нужны в трёх экземплярах. Редактируя на ходу, я отстукиваю:
Тов. Ляпкину П. Н., копия: НИИ стройматериалов, председателю месткома. Петр Николаевич! Покидая турбазу «Актау», вы случайно, разумеется, прихватили с собой библиотечные книги: «Альпийская баллада» и «Мой Дагестан». Отдавая должное вашей любви к литературе, надеюсь, однако, что вы в декадный срок вышлете указанные книги ценной бандеролью. Во избежание недоразумений сохраните у себя почтовую квитанцию. Зав. библиотекой Уварова А. Ф.
– Какой прохвост! – восклицает мама, подписывая две копии и третью пряча в папку с этикеткой «Переписка с прохвостами» (моя работа). – Хорошо ещё, что я ему Ахматову не выдала, – интуиция! Обедать придёшь? – Мне Ибрагим из «Кюна» четыре шашлыка проиграл, – сообщаю я. – Там пообедаю. – Как это проиграл? – Мама выпрямляется. – Может быть, в карты? Слово «карты» в маминых устах звучит как пираты или акулы. – Что ты, мама, какие карты! О погоде поспорили. – Так я тебе и поверила. – Мама с крайним неодобрением смотрит на моё честное лицо. – «Ищи женщину…» Мама, как всегда, сокрушительно права: Ибрагим, шашлычный король, ударил со мной по рукам, что я поцелую первую же им указанную туристку (шашлыки или бутылка шампанского – на выбор). |
