– Перебрал? Это с двух-то бутылок? – Николай скривился. – Не смешите меня! Вам, чтобы опьянеть, ведро шампанского нужно выпить.

Георгий раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не сказал. Он был явно смущен и растерян.

Николай внимательно на него посмотрел и раздраженно проговорил:

– Вы что, совсем ничего не помните?

– Помню что-то про трость… – ответил Георгий, мучительно морща лоб.

– Ну вот! – кивнул, обрадовавшись, цесаревич. – «Купи трость» – вот как она вам сказала! И почему-то непременно бамбуковую!

– Бамбуковую? – растерянно повторил Георгий. – Зачем мне бамбуковая?

– Откуда я знаю, почему бамбуковая? – произнес цесаревич голосом обиженного ребенка. – Сказала, и все. – Николай снова повернулся к офицеру. – Так смогли вы ей объяснить про кольцо?

– Толмач кое-как объяснил, – виновато доложил офицер. – Но кольцо она обратно не взяла. Сказала – не положено, грех. Что отдано, то отдано. – Офицер достал из кармана кольцо и протянул его цесаревичу. – Вот, ваше высочество. Гадалка велела беречь, потому что в нем…

– Что? – нетерпеливо спросил Николай. – Что в нем, Андре?

– Ваша сила и ваша власть, – ответил офицер. И пояснил, словно оправдываясь: – Так перевел толмач. Прикажете еще раз отнести?

– Нет, – ответил Николай. – Я знаю, что с ним делать.

Глава 1 Хорошая привычка – уносить трупы с собой

Москва, май 200… года

1

Вот и еще один год пролетел. Да так незаметно, что аж жутко делалось. Двадцать девятый день рождения. Двадцать девятый! Это же практически тридцать! Не успеешь оглянуться, и тридцать один стукнет – а это почти сорок. А там уже и старость подкрадется – одинокая, безотрадная, страшная, голая и морщинистая, как куриная нога. И никто не подаст тебе ни бокал «Порто», ни вазочку с оливками. Будешь лежать в постели, кутаясь в плед, тупо смотреть на входную дверь, которая не открывалась уже неделю, и думать: «Никому я не нужна. Никому…»

Может, хоть ребенка родить?

Марго отпила глоток «Порто» и скосила глаза на зеркало. Ей вдруг стало до слез себя жалко. Что это за жизнь такая проклятая… Скоро тридцать, а ни мужа, ни детей, ни загородного дома, одна только убитая двушка в Жулебино да старая «Мазда».

И ведь никто даже не поздравит. Телефон молчит со вчерашнего вечера. Не подруги, а свиньи. Да, кстати, а что такое с телефоном?

Марго протянула руку к сумочке, достала телефон. Ну, так и есть – тринадцать неотвеченных вызовов! Сигнал почему-то поставлен беззвучный. Кто его поставил? Поди знай.

«Наверно, я это сделала подсознательно, чтобы не слышать дурацких поздравлений, – решила Марго, снимая блокировку звука. – Тоже мне праздник – двадцать девять лет. Самое время в гроб ложиться да рогожкой прикрываться, а не праздновать».

Не успела Марго додумать до конца эту горькую мысль, как телефон запел соловьем, а экранчик дисплея, розово замерцав, сообщил: «Турук».

«Вот еще этот старый дурак, – с неудовольствием подумала Марго. – Опять будет претензии высказывать. Послать его к черту, и дело с концом». Однако не послала. Вместо этого покорно нажала на кнопку связи и приложила телефон к уху.

– Алло.

– Марго? – раздался из трубки картавый голос редактора Турука.