|
Его дружба с баронессой давно уже перестала быть тайной для всех, кто хоть в какой-то степени интересовался личной жизнью одного из влиятельнейших политических деятелей Мюнхена. Теперь они оба не скрывали, что их брак — дело решенное. Поговаривали даже, что Хорстль — незаконный сын фон Тэраха, но это, конечно, было досадным преувеличением. Гейнц фон Тэрах был всегда и при всех обстоятельствах в высшей степени осторожным человеком и никогда не терял над собой контроля.
В тот вечер он с удовольствием и с пользой для дела присутствовал на киносеансе для воспитанников. Показывали «Восхождение на Голгофу» — фильм о подвигах и страданиях в сибирском плену храбрых, великодушных, рыцарски благородных и глубоко несчастных пленных эсэсовцев.
Трудно перечислить, сколько подобных кинокартин показывали виввергеймовцам, но каждый раз воспитанники идеально реагировали на них. Вот и сейчас кой у кого подозрительно покраснели веки, и это с удовлетворением отметил фон Тэрах, лишь только зажгли свет. — Друзья мои, — обратился фон Тэрах к воспитанникам, — могу ли я попросить вас задержаться ненадолго? Мне хотелось бы вас кой о чем расспросить. Он взял у помощника воспитателя список воспитанников. — Ну, вот хотя бы для начала Гуго Дица. Гуго Диц встал. — Скажи нам, Гуго, кто твой отец? Чем он занимается? — Мой отец был гауптштурмфюрером войск СС, господин фон Тэрах. — Был?! — притворно удивился фон Тэрах, который тщательно, никому не препоручая, сам отбирал кандидатов в «Виввергейм». — Разве он умер? — Мой отец убит в тысяча девятьсот сорок третьем году в России. Его убили партизаны. — Это ужасно, мой друг. Ну, а твой отец кто, Фриц Мейснер? — Мой отец был гебитскомиссаром в Польше, господин фон Тэрах. — Тоже был? Он давно умер, бедный Фрицль? — Поляки его повесили в сорок пятом году. Русские его поймали и передали полякам, а поляки его повесили. — Бедный страдалец! Теперь я позволю себе задать тот же вопрос Вильгельму Ахенбаху. — Мой отец был унтерштурмфюрером СС. — Мальчик произнес чин своего отца с некоторым смущением. Ему было неудобно, что у его отца был такой маленький чин. — Он был еще совсем молодой, когда его убили русские военнопленные. Он служил в охране Освенцимского лагеря, и они его убили, когда взбунтовались. Оказалось, что и у остальных воспитанников отцы погибли или от рук партизан, или по приговорам военных судов в Советском Союзе, Польше, Чехословакии, Югославии. Хорстль сидел потрясенный: до него впервые дошло, что все его товарищи осиротели по вине врагов Германии, потому что одно дело — смотреть в кино русские, польские и всякие иные славянско-коммунистические зверства, а совсем иное — видеть тут же, в своем доме, совсем рядышком живых, всамделишных мальчиков, которые так непоправимо пострадали от партизан и коммунистов. Бедные мои друзья, — с чувством подвел итог фон Тэрах, — как видите, у всех нас один и тот же враг. Вам нужно хорошо учиться, закалять себя, чтобы, когда придет время, отомстить за своих храбрых отцов. А родина никогда не забудет ни их, ни вас, ни все остальные жертвы, которые она понесла от хищного и алчного врага… Хорстль сидел потрясенный…
4 На другой день после демонстрации «Восхождения на Голгофу» воспитанники играли только в одну, совершенно новую игру: они ловили партизан и пристреливали их на месте холостыми выстрелами. Когда это им несколько приелось, Вилли Ахенбах предложил хоть одного партизана повесить. Это была прекрасная идея. Хорстль побежал доставать веревку, а мальчики тем временем раздобыли картонку, большими буквами изобразили на ней слово «ПАРТЕЗАН» и за два яблока наняли на эту неблагодарную роль маленького Фридля, сына прачки. |
