Голова исчезла, успев бросить завистливый взгляд на дымящийся напиток. Большинству демонстрантов взбодриться кофеем в это утро не удалось.

Придется наверстывать уже в процессе митинга. Водочкой и портвейном.

Щекотихин отхлебнул первый глоток, придерживая болтающуюся в чашке ложку указательным пальцем. Богданкович проявил себя большим знатоком хороших манер и выложил свою ложечку на стол. Правда, перед этим он ее шумно облизал.

– Сколько с-сегодня соберется, как ты думаешь?

– Тысячи полтогы, не меньше, – важно ответил белорус. – А послезавтга будет еще больше. Еще пгосто не все подъехали…

– Но послезавтра Лука в-выступать не будет.

– Ему сегодняшнего выступления хватит, – захихикал Богданкович. – Вячогка уже бабцов подготовил. Как диктатог свою гечь начнет, так они и выскочат. Телекамегы как газ на него на-пгавлены будут.

– Бабы н-надежные?

– На сто пгоцентов. Гепетицию вчега пго-вели.

– И к-как?

– Все в лучшем виде. Потупчик тигана изо-бгажал, его гебята – ментов. Бабцы впегед бго-сились, огать стали… Минута у них точно будет.

– Надо еще раз с журналистами это обсудить, – серьезно заявил депутат. – Чтобы не отвлекались. Сколько г-групп обещали быть?

– Штук семь или восемь. Из госсийских – НТВ и ОГТ, тги немецких, одна английская и одна амегиканская. Хватит… Наши собигаются бытовыми камегами снимать. Пго фотогепогтегов не забудь…

– Ах, да, плюс еще газетчики, – кивнул Щекотихин. – Нормально. Драку сразу н-начнут?

– Нет. Надо сначала дать возможность баб-цам отгаботать. Начнут по сигналу, когда менты бгосятся телок оттаскивать. Наши и вклинятся.

– Разумно, – москвич с удовольствием потянулся. – Жаль, что нам раньше такая идея в голову не приходила. Давно бы Луку с д-дерьмом смешали. Сексуальные домогательства – это сильный ход. Луке вовек не отмыться будет.

– Да-а, – мечтательно произнес Богданкович. – Что и говогить, идея замечательная. Леночке Гонног памятник ставить нужно.

– Поставим, п-помяни мое слово. Разгоним эту с-сволочь и поставим.

«Сволочью» Щекотихин именовал всех тех, кто не поддерживал монетаристских устремлений его сотоварищей типа Чубайсенко или Гайдара, осмеливался выступать против главенствующей роли США в мировом сообществе и мешал псевдодемократам грабить страну. Депутат-журналист не соображал, что его поведение практически полностью копирует манеры ненавистного всем «истинным демократам» вождя мирового пролетариата Ульянова-Ленина, который называл интеллигенцию «говном» и призывал своих соратников уничтожать несогласных до двенадцатого колена.

Если бы Щекотихин, Яблонский, Новодворская, Рыбаковский, Пеньков, мадам Хамакада по прозвищу «Дерьмовочка» и иже с ними пришли к власти, они бы развернули террор такого масштаба, который не снился даже Троцкому вкупе с Менжинским и Блюхером. Убивали бы за одно слово, противоречащее генеральной линии правящей партии. Многие «либералы-монетаристы» даже не очень скрывали свои наклонности, регулярно проговариваясь на ток-шоу о том, что бы они сделали в случае получения ими президентских полномочий. Словесная шелуха о «равенстве всех перед законом», «построении демократического общества» и «общечеловеческих ценностях» предназначалась для серого быдла, должного проголосовать так, как нужно кукловодам.

Но, к счастью, природа редко допускает к реальной власти закомплексованных и купленных иностранными спецслужбами маньяков.