Холод сковывал ее движения и мысли. Она уже с трудом болтала ногами в воде. Но скоро у нее и на это не останется сил. Только бы не уснуть! Если она отпустит Тиса, он захлебнется, и она вместе с ним.

* * *

Клаудиус Терлинден недовольно поднял голову от бумаг, лежавших на его столе, когда секретарша ввела в кабинет Боденштайна и Пию Кирххоф.

— Вы нашли моего сына?

Он даже не встал и не пытался скрывать свое раздражение. Подойдя ближе, Пия увидела, что события последних дней не прошли для него бесследно, хотя внешне он казался невозмутимым. Он был бледен, под глазами темнели круги. Судя по всему, он искал прибежище в работе, стараясь заглушить свои заботы и тревоги.

— К сожалению, пока нет, — ответил Боденштайн. — Но мы знаем, кто похитил его из клиники.

Терлинден вопросительно посмотрел на него.

— Грегор Лаутербах признался в убийстве Штефани Шнеебергер, — продолжал Боденштайн. — Его жена сделала все, чтобы скрыть следы преступления и спасти его карьеру. Она знала, что Тис стал свидетелем убийства, и оказывала на него мощное давление, грозила ему и много лет пичкала его фармакологическими средствами, в которых он совершенно не нуждался. Почувствовав, что Амели и ваш сын представляют реальную угрозу для ее мужа и ее самой, она перешла к решительным действиям. Мы всерьез опасаемся, что она могла с ними что-нибудь сделать.

Терлинден неотрывно смотрел на него. Его лицо словно окаменело.

— А вы на кого все это время думали, кого считали убийцей Штефани? — поинтересовалась Пия.

— Я действительно думал, что это сделал Тобиас, — ответил он, помедлив. — Я думал, что он увидел Штефани с Лаутербахом и от ревности сорвался с катушек. Я догадывался, что мой сын Тис что-то знает об этом, но, поскольку он не говорит, я так и не узнал, что именно. Теперь, конечно, многое становится понятным. Вот, значит, почему Даниэла проявляла о нем такую заботу. И почему Тис так жутко ее боялся…

— Она грозила упрятать его в сумасшедший дом, если он когда-нибудь скажет хоть слово о том, что видел, — пояснила Пия. — Но по-видимому, даже она не знала, что Тис хранит в подвале оранжереи мумию Штефани. Ей, наверное, сообщила об этом Амели. Поэтому фрау доктор Лаутербах и подожгла оранжерею. Она хотела уничтожить не столько картины, сколько труп Белоснежки.

— Боже мой!.. — Терлинден встал и подошел к окну.

Чувствовал ли он, по какому тонкому льду он ходит? Боденштайн и Пия переглянулись за его спиной. Его в скором времени привлекут к ответственности за бесчисленные нарушения закона, и не в последнюю очередь за крупномасштабную коррупционную деятельность, о которой рассказал Грегор Лаутербах, трусливо спасая собственную шкуру. Об этом Клаудиус Терлинден пока ничего не знал, но он наверняка постепенно начинал осознавать, какая вина лежит на нем и сколько несчастий произошло в результате его преступного молчания и лукавства.

— Лютц Рихтер вчера пытался покончить с собой, когда наши коллеги арестовали его сына, — первым нарушил тишину Боденштайн. — Одиннадцать лет назад он организовал что-то вроде заговора с круговой порукой, чтобы скрыть истинную картину преступления. Лаура Вагнер была еще жива, когда его сын со своими друзьями бросил ее в подземный топливный бак на аэродроме в Эшборне. Рихтер знал это и засыпал люк бака землей.

— А когда Тобиас вернулся из заключения, он опять взял руководство в свои руки и организовал нападение на него, — прибавила Пия. — Это была ваша инициатива?

Терлинден повернулся.