Когда прибыли на место, оказалось, что у подъезда нас поджидает еще одна машина - оттуда и вышли наши конвоиры. Дэн представил их нам. Старший, длиннорукий увалень, похожий на орка из компьютерной игры, звался просто Максом, а того, что помладше, неприветливого качка с беспокойно бегающими глазами, величали Часовым.

    Вскоре мы очутились в квартире, зашли на кухню; Артем первым делом бесцеремонно полез в холодильник, вынул оттуда початый пакет кефира, равнодушно понюхал и опрокинул содержимое в рот, после чего очень характерно сморщился. Мы с Артуром сутулились на табуретках, стараясь не пересекаться с ним глазами, а Дэн между делом инструктировал своих молодчиков.

    -  К телефону не подходить, звонить только по мобилам и только мне. Этих двоих, - кивок в нашу сторону, - не тиранить, беречь по возможности их нежную психику (смешок). Следите, чтоб, чего доброго, не порхнули в окно или с балкона - с них станется. Хлеб в холодильнике, зрелища - в телевизоре. Ждать нас. Ах да, вот еще что: ничему не удивляться.

    Напарники закивали.

    Видимо, в этих указаниях для них не было ничего из ряда вон выходящего.

    Примерно через час (Артурчик к этому времени успел приложиться к недопитому Артемом «кефиру» и заснул на диване, счастливец…) Артем привез Отто и Пита. При них был багаж - туго набитый синий рюкзак, который я сразу же узнала. Аварийный рюкзак. Он предназначался на тот случай, который, как мы надеялись, никогда не наступит. Я воспринимала его как лекарство от Артемовой паранойи - в нем хранились все улики, все, что могло рассказать о нас хоть что-нибудь. Документы, карты, газетные вырезки, некоторые личные вещи. Отто в шутку называл этот багаж «сухим остатком». Если бы вдруг над нами нависла угроза - Артем не уточнял какая, - спасать следовало лишь этот рюкзак.

    Теперь, увидев «сухой остаток» в руках Пита, я с глухим ужасом осознала масштаб катастрофы - Волшебный цирк Белоснежки перестал существовать. Наш гастрольный дом, а вместе с ним все, чем мы жили последние два года, в один миг обратилось в воспоминание. Паранойя поменялась местами со вчерашней беспечальной реальностью.

    Кажется, Отто прочел мои мысли. Он повернулся ко мне и тихо сказал:

    -  Кошек твоих я выпустил.

    Тут что-то оборвалось внутри, будто случилась какая-то потеря и я вот-вот пойму умом и сердцем, что она - невосполнима. Мне не хотелось, чтобы Отто продолжал. Мне хотелось, чтобы сегодняшнего дня не было, чтобы его стерли из календарей и из памяти.

    Подобное уже было со мной однажды - когда умерла моя бабушка, и вдруг, так неожиданно и некстати, кончилось золотое детство.

    Потом, много позже, когда измотанные Артем с Дэном отбыли в очередной рейд за Чжао и нашими рокерами, когда молчание перестало быть необходимостью, Отто заговорил. Точно ему дали некий знак: все, теперь можно - по порядку, вслух, без утайки.

    Около полпервого ему позвонил Чжао - спросил, как дела, кто дома, и доложился, что возвращается. Спустя полчаса - снова звонок; на сей раз Чжао был очень встревожен. Сказал, что, возвращаясь, засек недалеко от кемпера двоих подозрительных типов. Явственно почувствовал, что его сканят. Зашторился покрепче (один из тех двоих - видимо, телепат - пришел в замешательство), подкрался ближе.