|
Когда она ополчилась на меня за мою парижскую речь, я счёл это совершенно честным и уместным с её стороны. Они писали по убеждению, по-ихнему я был вреден в данную минуту. Раз уверен в этом — подло молчать! Точно так же, как и я был бы вполне уверен, что, промолчи я в Париже, это бы не сделало мне чести. В силу этого я бы никогда не принял никакого административного поста. Бить врага в открытом поле — моё дело. А ведаться с ним полицейским миром — слуга покорный. Вот Аксаков — совсем другое дело... Я горячо люблю Ивана Сергеевича и никогда не слышал от него ничего подобного. Ни разу при мне он не сослался на необходимость зажать рот тому или другому...
Зашёл разговор об издателе «Руси». — Он слишком идеалист... Вчера он это говорит мне: народ молчит и думает свою глубокую думу... А я так полагаю, что никакой думы народ не думает, что голоден он и деваться ему некуда, выхода нет — это верно. Вы только что объехали добрую половину России, расскажите-ка, что творится там. Я начал ему передавать свои впечатления. Рассказал ему о заводах, где, несмотря на совершенство производства, половина рабочих распущена по домам, потому что наша таможенная система вся направлена на поощрение иностранных фабрикантов и заводчиков; рассказал об истощении почвы, о крайнем падении скотоводства, о том, что нищенство растёт не по дням, а по часам. — Это ужасно... Ужасно... Ещё вчера я то же самое говорил, мне не верили... Преувеличиваю я, видите ли... Нашему разговору помешал какой-то русский немец... Явился с Владимиром в петличке и давай приседать... — Что вам угодно? — Я хочит делать большой канал... — Где, куда? — Соединяет два моря... Арал и Каспий... Для обогащений всей России... Благодетельство есть это, ежели соединяйт. Насмешливая улыбка скользнула по лицу Михаила Дмитриевича. — Я же тут при чём? — Я пришёл, ваше высокопревосходительство, просить содействования моему проект, который... — Пожалуйста, расскажите мне его сущность... Скобелев сел, сел и полковник, желающий облагодетельствовать Россию. Началось долгое и скучное изложение всех выгод будущего канала... Скобелев изредка только вставлял замечания, совсем разбивавшие выводы автора замечательного проекта. Видно было, что вся эта местность как нельзя лучше известна Михаилу Дмитриевичу... — Сколько же нужно на ваше предприятие? — О, в сравнении с благодетельством народов, пустяк. — А например? — Если правительство согласно затрачивайт сорок пятьдесят миллионов... Скобелев опять усмехнулся. — Разумеется, разумеется... Только уж заодно, полковник, не будете ли вы так добры указать, где взять эту маленькую сумму... — Столь великий страна, — начал он и опять утонул в целом море всяких рассуждений. Так я и не дослушал этого замечательного проекта, оставив Скобелева в жертву новому Гаргантюа, обладающему аппетитом в размере сорока миллионов рублей... Часа через полтора я вышел с ним, мы условились поехать к О. Н-ой. На улице он встретил одного из прежних своих подчинённых, уже в отставке... Этот окончил войну в малом чине, и, по-видимому, судьба не особенно ему благоприятствовала. По крайней мере, одет он был очень плохо. Бывший офицер хотел было юркнуть от Скобелева в сторону, но тот его заметил… — N. N.! Это ещё что такое?.. Бегать от старых боевых товарищей! — Ваше высокопревосходительство. |
