— Я не человек.

— Не челове-ек? — недоверчиво протянул Крестоносец. — Ишь ты. А кто ж ты такой?

— Образец. Наверное, неудачный образец. Иначе сейчас я был бы не здесь. — По-русски он говорил хорошо, почти без акцента. Но речь из-за совершенного отсутствия интонаций казалась деревянной, механической.

— Все мы несовершенные образцы, — согласился странник. — Созданы по единому и совершенному образу.

— Кто создал тебя? — спросил Скотт.

— Бог, сотворивший все, создал меня и тебя.

— Меня и других, как я, создал избранный народ.

Странник перестал жевать, отпил воды из фляжки.

— Хм… Много званых, но мало избранных. Куда, говоришь, путь держишь, человек-не-человек?

— Туда. — Скотт показал пальцем на север. — В Белую Империю.

С этого дня они шли вместе. В дороге в основном молчали, только изредка то один, то второй спрашивал о чем-нибудь другого и снова замолкал.

— А как твое имя?

— Раб Божий Федор.

Пауза.

— Раб — это невольник?

— Соработник.

На вторую ночь совместного пути — заночевать пришлось в открытом поле — Крестоносец внезапно проснулся от шума. Рядом мелькали во мраке неясные тени, слышались охи и сдавленные вскрики. Странник вскочил и ринулся разнимать тени. Одна из них оказалась его новым товарищем, в другой, присмотревшись, он узнал бочкообразные телеса китайца-колдуна.

— Что здесь происходит? — строго спросил он Скотта. — Почему ты бьешь его?

— Я бью вора, — спокойно объяснил тот. — Он подкрался и хотел ограбить нас.

Китаец стоял на четвереньках и стонал.

— Четыресот юань… воух… последний сена… оух…

— Ну что ты будешь делать с этим ведьмаком! — невесть кому пожаловался странник, разводя руками. — Ладно. Так и быть. Отдам я тебе коготь.

Китаец перестал охать и возопил от радости.

— Только приходи завтра вечером. А сейчас уходи. И чтобы я тебя не видел до захода солнца.

— Как я найти тебя на вечер? — расстроился китаец.

— Как сейчас нашел, так и завтра найдешь, — отрезал Крестоносец, снова заворачиваясь в свою дерюжку и укладываясь на землю.

Колдун растворился в темноте. Раб Божий Федор, засыпая, бормотал:

— Так и искушают, нехристи, так и вводят во грех…

Днем на пути у них встал городишко. Странник посетил местный базар, выгреб из карманов несколько медяков и купил искусную подделку под собственный трофей. Весьма похоже. Продавец, длинный костлявый парень, нахваливая товар, приписал фальшивому когтю свойства едва ли не волшебной палочки. Особо упирал на то, что им можно заговаривать больные зубы и завоевывать расположение женщин.

На закате явился колдун и потребовал обещанного, звеня мешочком с юанями. Крестоносец отвергнул мешочек и молча сунул в руки китайцу лжекоготь. Колдун извергнул благодарственные словоизлияния и, упрятав приобретение под одеждой, скрылся.

До Великой китайской стены оставалось полтысячи километров.

— Есть ли у тебя профессия? — спросил Крестоносец.

— Я летчик, — ответил Скотт Сандерс, гражданин Урантии, перебежчик. — Мой прадед тоже был летчик. Воевал в последней войне.

— Ты знал его?

— Нет, читал его дневник. После войны он жил в психиатрической лечебнице. Когда он вышел оттуда, поселился в общине католиков.