И каждый раз после такого разговора я оказывался на самой грани пинка под зад.

Только очевидная польза, которую я время от времени приносил дружине Хрёрека, удерживала ярла от этого самого пинка.

Но отныне – всё позади. У меня была официальная, принятая Рунгерд версия происхождения, которой я отныне и придерживался. По этой версии, моего папу (по паспорту – Григорий Николаевич Переляк) звали Воген Осторожный, и был он купцом. А матушка моя, которую родители окрестили Валентиной, по той же версии именовалась – Стек. Что значит – Сильная. Учитывая, что простолюдинке здесь подобных имен не дают, автоматически напрашивался вывод: матушка моя – хорошего рода. Ей– Богу, я не специально. Чистая импровизация. Но получилось неплохо.

Папа – купец, уважаемый человек. Мама – тоже из благородного сословия.

Имея столь серьезные «зацепки», Хрёрек вновь взял меня в оборот, но выдавил совсем немного подробностей (Ври, да не завирайся!), например, что братьев и сестер у меня не было. Что я служил в войске своего «конунга» особым поединщиком (а как прикажете определить в понятиях Средневековья термии «спортрота»?) и покинул родной дом не из-за преследований властей, а исключительно в поисках приключений.

В заключение нашей беседы Хрёрек-ярл не удержался от кратного нравоучения. Мол, негоже благородному человеку странствовать в одиночестве. Этак не то что без штанов – без головы можно остаться. Зато в составе сильного хирда искать приключений легко и относительно безопасно. В качестве примера был приведен эпизод моего спасения из рабских колодок.

Я рассыпался в благодарностях (абсолютно искренне) и заверил ярла, что отныне буду пускаться в авантюры исключительно под крылом Сокола.

Хрёрек обнял меня и угостил пивом из собственного рога.

Я встал и произнес хвалебное стихотворение в том духе, что нет таких врагов, которых стоит принимать во внимание под знаменами моего ярла, ибо все они – просто добыча.

И процитировал весьма вольный и фрагментарный перевод стихотворения Пушкина «Узник», упирая на волю, кровавую пищу и на то, что в синеющих морских краях по-настоящему вольны лишь мы, непобедимые орлы Хрёрека Сокола.

За этот позорный плагиат я был удостоен еще одного рога (в смысле – с пивом), окончательно окосел и исполнил соло любимую колыбельную бабушки: «Дивлюсь я на небо тай думку гадаю: чому я не сокiл, чому не лiтаю…» Естественно, на родном языке народа-автора. Поняли ее, само собой, лишь те, кто знал словенский. Хрёрек – знал. Так я удостоился третьего рога…

Словом, вечер удался. Вот утро было – не очень. Холодная вода и физические упражнения – не вполне адекватная замена «алказельцеру».

в которой герою предлагается обзавестись недвижимостью

– Как долго мне еще терпеть твоего раба? – Не то чтобы ярл Хрёрек был недоволен. Нет, скорее делал вид. Был бы он недоволен по-настоящему, Хавчик не прожил бы и минуты. Просто мой трэль попался ярлу на глаза в неподходящий момент и вдобавок бездельничающим. Да не просто бездельничающим, а с аппетитом обсасывающим косточку не доеденного мной поросенка.

– Три дня – и чтоб духу его здесь не было! – распорядился ярл.

И ушел по своим делам.

Я в сердцах отвесил Хавчику подзатыльник, велел: «Сгинь!» – и предался размышлениям: куда бы деть мою объявленную персоной нон грата собственность.

В этом задумчивом настроении меня и отловил Свартхёвди.

– Наш сосед Вальтев Кьервальвсон хочет продать свой грэнд, – сообщил мне Медвежонок.

– И что?

– А то, что матушка сказала: ты можешь его купить.

Матушка – это уже интереснее.