Хотя прошло лишь несколько мгновений, им казалось, что минула вечность.

Убийцу дети не видели: горе, постигшее их, было столь велико, что они никого не замечали, кроме своей несчастной матери. Зато бенгалец, и не думая убегать, хладнокровно созерцал эту драму, испытывая наслаждение при виде агонизирующей, истекающей кровью женщины и отчаявшихся детей.

Судя по алой шелковой перевязи, перекинутой через плечо, убийца был брахманом — членом высшей жреческой касты, которая, не смирившись с английским владычеством, непрестанно подстрекала индусов к бунту. Брахманы пользовались огромным влиянием среди местного населения и представляли собой грозную силу, поскольку им слепо подчинялась целая армия фанатиков.

Казалось, насильник был совершенно один среди чуждых ему людей, сбежавшихся отовсюду к месту происшествия, чтобы подхватить раненую женщину, бережно внести ее в распахнутые настежь двери магазина и в ожидании врачебной помощи уложить в плетеный шезлонг. Однако в толпе появились одетые в лохмотья индусы с мрачными свирепыми лицами. Они обступили брахмана плотным кольцом и попытались увести. Без сомнения, то были факиры. Еще немного, и им удалось бы спасти насильника от возмездия.

Однако на их беду поблизости оказался солдат королевской морской пехоты — огромного роста, в красной униформе и белом шлеме. Он видел издали, что и как произошло, и бросился на звероподобных телохранителей брахмана. Разбросав их в разные стороны, смельчак схватил преступника за шиворот и крикнул зычно:

— Друзья, ко мне!

С полдюжины военных, которые прогуливались неподалеку, глазея на витрины, энергично пробились сквозь толпу индусов. Брахмана тут же связали и увели под возмущенные возгласы европейцев, желавших злодею смерти.

К леди Леннокс, лежавшей с белым как полотно лицом, привели военного врача. Щупая пульс и слушая одновременно торопливый, сбивчивый рассказ о покушении, он лишь сокрушенно покачивал головой.

Подавленные горем, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Патрик и Мери стояли на коленях рядом с шезлонгом.

Пусть и слабый, но пульс все же прослушивался. С бесконечными предосторожностями врач принялся извлекать из раны кинжал. Хотя он делал это весьма искусно, бедная страдалица не раз вскрикивала от боли. И только когда операция закончилась, из ее груди вырвался вздох облегчения.

Достав из саквояжа тонкий зонд с затупленным концом, врач начал медленно вводить его между краями раны. Губы плотно сжаты, на лице — сосредоточенное выражение.

— Попробуем сделать невозможное, — прошептал он.

— Вы спасете ее, не правда ли? Вы вылечите нашу бедную мамочку, ведь верно? — со страстной мольбой восклицали брат и сестра.

Но здесь, в магазине, женщине можно было оказать только первую помощь. Поэтому врач распорядился доставить раненую в военный госпиталь, к счастью, находившийся неподалеку.

Ее понесли туда прямо в шезлонге, очень осторожно, защищая от палящих лучей солнца зонтом. Дети шли рядом, печальные и понурые.

Слух о покушении быстро разнесся по прилегающим улицам, как всегда бывает с дурными вестями.

Белая женщина убита туземцем!

Европейцы ощутили себя беззащитными. С возмущением и страхом за свою жизнь они требовали, чтобы властями были приняты самые решительные меры, дабы впредь ничего подобного не повторилось.

Кое-кто из прохожих узнавал Патрика и Мери. Значит, жертвой стала сама леди Леннокс, жена герцога! И тот факт, что убийца посягнул на жизнь столь знатной особы, еще более усиливал гнев и опасения европейского населения.

В госпитале пострадавшей была отведена генеральская палата. Сыну и дочери, само собой, разрешили остаться при матери.

Теперь доктор мог попытаться, совершив чудо, спасти умирающую. И он, призвав на помощь все свои знания, самоотверженно, даже с каким-то фанатичным упорством, вступил в схватку со смертью.