Не имея даже простейших успокоительных средств, миссис Клавдия не знала, что делать. Когда же она поделилась своими горестями с мужем, тот сразу решил обратиться к факиру. Индус тотчас явился, хотя обычно, не желая надоедать своим присутствием, старался не показываться европейцам на глаза.

— Друг, — сказал капитан, — я верю твоим знаниям и преданности. К ним я и взываю.

— Ты — хозяин… Повелевай.

— Речь идет о девочке. Во сне ее посещают жуткие видения. Да и общее состояние становится все хуже. Сможешь ты ее вылечить?

— Да.

— Когда?

— Хоть сейчас, если такова твоя воля.

— Тогда пошли!

По дороге капитан подробно рассказал обо всем факиру, и тому не пришлось ни о чем расспрашивать девочку.

В обители Мери не встречалась с индусом, и его неожиданное появление вновь пробудило у нее страх перед этим человеком. Но она сама устыдилась такой реакции и ничем не выдала своих чувств. Факир почтительно поклонился и затем, резко выпрямившись, пронзил ее взглядом. Девочка, стоя чуть поодаль от него, попыталась, опустив глаза, уклониться от тяжелого, обезволивающего взора, но прошло несколько секунд, и зрачки ее расширились, веки застыли.

— Ты спишь, правда? — тихо промолвил Берар.

— Да, я сплю, — спокойно отвечала Мери глухим, словно доносившимся откуда-то издалека голосом.

— Будешь ли ты повиноваться мне?

— Да, я буду повиноваться тебе!

— Так вот, я повелеваю тебе лечь спать сегодня в девять часов. Твой сон будет крепок и спокоен… Под утро ты услышишь сладкоголосую соловьиную трель, но не проснешься… Когда же ты встанешь, то от хворей твоих не останется и следа… Такова моя воля.

От этих слов факира исходила некая таинственная сила, лишавшая девочку малейшей возможности сопротивляться. Склонив голову, Мери медленно, растягивая слова, произнесла тихим, неестественным голосом, каким обычно говорят в состоянии гипнотического сна:

— Я подчиняюсь твоей воле!

— и так будет завтра… и послезавтра… всегда!

— Да!

— Ты пробудишься ото сна лишь тогда, когда прикажет жена сахиба… И забудь все, что я говорил тебе сейчас. Ты никогда не вспомнишь, как я усыплял тебя. Такова моя воля!

Миссис Клавдия с мужем наблюдали эту впечатляющую сцену с интересом, хотя и не без доли скепсиса.

— И ты полагаешь, дорогой мой факир, — спросила графиня, — что одна твоя воля, без всяких лекарств, поможет девочке?

— Готов поклясться! Вечером убедишься, как спокойно она будет спать.

— И твоего внушения достаточно раз и навсегда?

— Раз и навсегда!

— Но если потом, вдали от тебя, сон опять нарушится?..

— Ты сама сможешь приказать ей спать спокойно. Ты скажешь, что такова твоя воля, и она подчинится, как подчинилась мне.

— Сомневаюсь, чтобы я действительно смогла усыпить ее! А она что, и в самом деле спит?

Факир с улыбкой вытащил из шляпки графини золотую шпильку с изумрудной головкой, и не успели муж с женой понять, в чем дело, как он вонзил острие в руку Мери, но та не шелохнулась.

— Ну как, по-твоему, спит она? — спросил индус.

— Это чудо! — воскликнула графиня.

— Для нас во всем этом нет ничего хитрого.

— Ах, разбуди ее, прошу тебя!.. Этот странный сон пугает меня.

— Он совершенно безвреден, даже полезен… Разбудить девочку лучше тебе, когда я уйду.