Изменить размер шрифта - +
Я мигом.
    Он быстро нырнул в выход в шахту и через несколько секунд был уже рядом с Титаренко.
    
 — Молчи, нет времени объяснять. На вот. — Мотя достал из кармана пыльника знакомый профессору диск. — Маша, кажется, потеряла.
    Он как-то странно  
посмотрел Титаренко в глаза, слишком пронзительно, как тому показалось, и легко стукнул кулаком в плечо.
    — Прыгай, — приказал он. — Боцман,  
дождись «близнецов» и сразу ныряйте все вместе. Меня не ждите и не волнуйтесь. Я справлюсь.
    Он шагнул к сталкеру, обнял его за плечи, резко  
развернулся и побежал к выходу.
    Влетев в комнату, он обнаружил, что Петя лежит на спине, неестественно подвернув левую ногу, на его груди в  
районе сердца дыра от пули, а рядом сидит Федя и отстраненно смотрит в потолок. Недолго думая, он подскочил к нему и влепил увесистую пощечину.
     
— Очнись, боец! Встать! Смирно! А ну подбери оружие!
    Встряска подействовала, но не совсем так, как рассчитывал Мотя. Федя рукой закрыл другу  
глаза, поднялся с колен и подобрал автомат, но взгляд… взгляд его оставался безумным. Такие глаза Моте доводилось видеть в одной из точек, где ему  
пришлось побывать давно, в прошлой жизни. Так смотрели религиозные фанатики, с голыми руками идущие в бой против танков.
    Мотя ничего не успел  
сделать. Федя с диким криком выскочил на улицу и дал очередь, водя стволом из стороны в сторону. У него закончился рожок и он даже умудрился его  
поменять и выстрелять еще примерно половину, прежде чем вражеская пуля разорвала ему голову.
    — Боцман, — заорал Мотя, — «близнецы» мертвы! Уходи  
один! Я постараюсь взорвать вручную! Как понял?
    В ответ донесся трехэтажный мат, но Мотя уже не слушал. Он дал очередь в проем, втащил тело Феди  
в комнату, выдернул провода из разъемов и стал лихорадочно бить по клавишам.
   
   
    
     7

    
    К тому времени, как из радужного провала  
вывалился профессор Титаренко, Маша уже успела прийти в себя и немного осмотреться. Они находились в небольшом прямоугольном зале с колоннами по  
периметру. В зале было два выхода, один из них был заложен кирпичом. Но не до конца. Дверь на втором проеме отсутствовала как класс. Что там, за  
проемом, не было видно — в зале было полутемно, сумрачный свет пробивался из каких-то отверстий под потолком. Окон в зале тоже не было. Несколько  
колонн уже не выполняли своих атланто-кариатидных функций — были либо разрушены, либо покосились. Стены были все в красных кирпичных проплешинах  
из-за осыпавшейся штукатурки, на полу валялись обломки кирпичей. Часть зала была перегорожена баррикадой из мешков с песком. Было видно, что когда-
то тут шел бой, но это было очень давно. В пыли не было ничьих следов. Было понятно, что никто тут не появлялся уже очень долго.
    Но все же сейчас  
Дима держал под прицелом открытый дверной проем. Так, на всякий случай. Сюр стоял напротив радужного провала и направлял на него Машин кулон. «Как  
бы батарейки не сели», — с опаской подумала Маша. Тут из провала и вывалился профессор.
    — Черт, — ругнулся Титаренко, — такой удар по ушам.  
Перепад давления — штука тяжелая. Плывет все… Как у вас?
    — У меня все нормально, а вот Машку пошатало немного, — откликнулся Сюр.
Быстрый переход