|
— Боцман огляделся. — Народ вон коситься начинает. Куда бы его спрятать? «Три парсека», как и любой популярный бар, наполнялся под вечер, а потому, когда сталкеры, ведомые Сюром, спустились по лестнице в холл, они обнаружили, что в баре негде яблоку упасть. Уставшие от дневных дел сталкеры и барыги, военные и ученые пили и закусывали, травили байки, решали недоделанные днем дела, пели песни и били друг другу морды, в общем — развлекались кто во что горазд. Но, несмотря на всю свою популярность, бар оставался небольшой уютной забегаловкой, а не обрастал помещениями, как культурист мускулами, ради того, чтобы вместить всех желающих. Хозяев вполне устраивал нынешний его объем, ведь основную прибыль ему приносили не кухня и выпивка, а те дела, которые решались конфиденциально в кабинетах. В «Трех парсеках» не был оборудован даже полноценный гардероб, и сталкерам пришлось пробираться в подсобку через весь зал с оружием в руках под пристальными взглядами посетителей. — Надо Диану найти, про Мотю ей сообщить, — перекрикивая шум, предложил Сюр, когда вещи были сложены в углу подсобного помещения за барной стойкой. — Попробуйте из кабинетов выкинуть кого-нибудь, а я ее пока поищу. — Давай из «Мотиного» кабинета народ выкинем? — предложил Боцман. — Имеем право сегодня. Да и Транец любил там посидеть… — Делай как знаешь, — кивнул здоровяк и скрылся в коридоре, ведущем к кабинету хозяина. Боцман по-боксерски размял шею, чуть наклонил корпус вперед и, ловко работая локтями, направился к дальнему кабинету, который так любил Мотя. Маша, Дима и профессор двигались за ним, как караван кораблей двигается за ледоколом. Он решительно откинул полог, намереваясь без лишних объяснений выкинуть хоть Папу Римского, взбреди тому в голову выпить в кабинете «Трех парсеков», и замер как вкопанный. Замер настолько резко, что идущая следом за ним Маша не успела среагировать и уткнулась ему в спину. — Что, что там такое? — она пыталась из-за широкой спины сталкера разглядеть, что же заставило Боцмана застыть как статуя. — Вот же гад везучий! — вдруг заорал Боцман, сорвался с места и кинулся обнимать кого- то, кого Маша рассмотреть не могла, сидящего на диванчике возле кальяна. Сзади напирали Дима и Титаренко, которые, похоже, разглядели посетителя. — Кто там? — Маша больно ткнула Диму в бок. — Да Мотя же! — ответил юный сталкер и ужом проскользнул между Боцманом и диванчиком. Маша сперва даже не сообразила, о каком Моте идет речь, а когда до нее дошло, она с визгом бросилась расталкивать мешающих ей сталкеров, прорвалась и повисла на шее у того, с чьей гибелью она уже смирилась. Почти смирилась. — Ну-ну, Машенька, — Мотя погладил ее по голове, — не надо плакать, все обошлось, я живой и книга, которую я обещал, от тебя никуда не денется. Все нормально. Пусти, задушишь ведь. Но отпустить вновь обретенного друга Маше было не так легко. Слезы ручьями катились по щекам, и она вновь стеснялась плакать прилюдно. Когда Сюр, так и не разыскавший Диану, прошел через полог, профессор, Дима и Боцман уже перестали обнимать Мотю и пили пиво, ожидая рассказа о том, как тот спасся. Диме пива не разрешили, поэтому ему пришлось довольствоваться гранатовым соком. |
