|
Я взглянул на часы. Полдень. По галерее шли матросы в белой униформе, в доках стало гораздо тише, поубавилось и снующих по галерее немцев. Двое наших надзирателей болтали возле груды ящиков, на лодке остался только один часовой, да и тот стоял на палубе за боевой рубкой. Второй спустился в лодку, потому что персонал базы складировал там боеприпасы. Тележка со снарядами стояла на причале, и матросы, положив еще одни сходни, таскали снаряды к носовому люку. Сейчас тележка стояла без присмотра: немцы отправились на обед, осталась только охрана шахтеров — старшина и два матроса. Я ходил по пятам за Логаном и чувствовал противную скованность. Наша стража увлеченно болтала. Логан поднял один из ящиков, потом поставил его на место и выпрямился. Впервые я по-настоящему увидел, какие у него громадные ручищи. Он вытянул их и схватил обоих охранников за глотки. Тело его напряглось, на руках набухли мускулы, и тут же оба сторожа, не успев даже пикнуть, улеглись на причал за баррикадой из ящиков.
— Надевай его форму,— велел мне Логан, указывая на того немца, что был поменьше ростом. Я не стал мешкать. Жребий был брошен и пути назад не оставалось. Странное дело: теперь, когда надо было действовать, я совсем не волновался. Логан заглянул за баррикаду, поднял ящик и понес его на лодку. Я лихорадочно натягивал форму охранника. Вернувшись, Логан крепко приложил головы обоих к каменному полу. Я боялся, что он раскроит им черепа но Логан, заметив в моем взгляде ужас, сказал: — Ничего, все будет в порядке. Мы должны быть уверены, что они не очухаются раньше времени. Переодеться было делом нескольких секунд. Логан еще раз огляделся, потом затащил раздетого охранника за ящики и сказал: — Выйди на палубу и подзови сюда старшину шахтерской охраны. Его фамилия Каммель. Я вышел из-за ящиков. — Герр Каммель! Сюда! — Я кивнул ему. Старшина подбежал сразу же, и я отступил за ящики. Логан велел мне опуститься на колени, сделав вид, будто я рассматриваю лежавшего без чувств охранника. Я приподнял рукой голову немца. Удара я не видел, но услыхал глухой стук и хруст кости. Меня чуть не выворотило, когда я поднял голову и увидел, как Логан укладывает старшину на причал, держа его за загривок, будто щенка. Рот немца был разинут, и челюсть, похоже, сломана. Оставались двое матросов и часовой на палубе лодки за боевой рубкой. Я видел его правую руку и клок робы, торчащей из-за угла. Шахтеры только что вышли из кладовой и шагали в нашу сторону в сопровождении стражи. — Что дальше? — спросил я Логана. — Снимем конвойных,— ответил он и вытащил из кобуры старшины пистолет.— Как только они подойдут к ящикам, склонись над старшиной и позови их. Смотри, чтобы голос звучал встревоженно. Остальное—мое дело. Я наклонился к старшине и приподнял его голову. Услышав, как шахтеры ставят ящики, я крикнул по-немецки: — Старшине плохо! Помогите поднять его. Посмотреть на матросов у меня не хватило духу. Я только прислушивался к топоту их ног по камню. На мне была матросская роба, и, следовательно, приказывать им я не мог. Момент был не из приятных. — Что с ним?— с легким баварским акцентом спросил первый конвоир. — Не знаю,— ответил я.— Бери его за ноги. Краем глаза я заметил, как он наклонился. Второй конвоир остался стоять на месте. — Подхватывай под руки,— велел я ему и начал расстегивать ворот старшины.— Готово? Послышался тошнотворный звук удара металла о кость. Я выпрямился и направил револьвер на второго конвоира. Он был слишком удивлен, чтобы кричать. Разинув рот, парень смотрел то на меня, то на своего упавшего напарника. В следующий миг сильные руки вцепились ему в горло. Матрос обмяк и повалился на причал. Маленький косолапый шахтер стоял над бесчувственным телом. |
