|
Зеленоватый светящийся туман окружал и их призрачные фигуры, путаясь в их волосах, зажигая глаза, оттеняя лунную бледность лиц – но они сами его не замечали, а по крайней мере, в километре вокруг, в спящем городе не нашлось глаз, чтобы это увидеть. Кроме…
Шел четвертый час, самый тихий и глубокий час ночи. Час Хозяев. «Почему – Хозяев? – молча спросила Лариса, спрятав лицо на груди Ворона и вдыхая его ванильный запах. – Это мы‑то – Хозяева? Скажешь…» «Ты – Королева Ночей. Я – господин Никто, – усмехнулся Ворон. – Когда сойдутся две темноты…» «А если ты будешь надо мной смеяться, я тебя за ухо укушу. Оно очень рядом, знаешь ли…» «Как я посмею, Княгиня?! Ой, прекрати, щекотно… Ларк… черт, тебе интересно, или ты…» «Мне все вместе. Мы – Хозяева, да?» «Мы – Хозяева Ночи. Властители Смертей. Правда, фиговые…» «А вот это еще почему? А мне вот Артур сказал, что я очень интересная Княгиня». «А Артур вообще джентльмен… а если серьезно, мы молодые еще. Мелкие и глупые вампиры. Только что вылупились… на все это чудо, на Инобытие, я хочу сказать, вылупились, как новорожденные цыплята». Лариса рассмеялась. Зеленоватое и голубое сияние, окружающее ее, вспыхнуло ярче, брызнуло искрами. Искры растаяли на губах и ладонях Ворона. «А мы потом тем, тварям, наваляем? А, вещая птица? » «Знаешь еще один закон джунглей? Благородные хищники не обращают внимания на бандарлогов». «А если с кем‑нибудь другим случится беда?» «Ларка, понимаешь, это – не беда, а судьба. В данном конкретном случае – наказание для нас, грешных. Кто сможет – тот выплывет. Не сможет – не выплывет. Но путь себе все равно выберет сам. Мы же выбрали». «Жестоко». «Не жесточе жизни». Выпили еще и поцеловались. Лунный свет стекал с их волос мерцающими ручейками, как вода. «Служить Смерти?» «А что тебя стопит? Смерть – штука страшная, загадочная, мучительная иногда… но роды, в сущности, не слишком‑то принципиально от нее отличаются. Переход между мирами. И, между прочим, весьма себе страшный, загадочный и болезненный. Так что просто смотря куда рождаться… А мы… мы будем меняться с живыми… этим…» Ворон беспомощно взмахнул рукой, не в силах подобрать подходящий образ, но Лариса поняла рисунок его эмоций. «Меняться? Мы им – силу уйти в другой мир, они нам – силу остаться, так? Круто! А говорят – кровососущие трупы…» Ворон грустно ухмыльнулся, прижимая Ларису к себе. «А вот кровососущие трупы ты видела. Это те, кто не меняется». «Красиво ты это сказал. В смысле – и сам не меняется, и с другими ничем не меняется? И поэтому они – наказание, да? В смысле – человек сам себя награждает и наказывает, так?» «Умная – страшное дело. Может, Артур даже и прав… где‑то в глубине души… где‑то очень глубоко… » Затеяли возню. Струи света разлетались в стороны, ломаясь о воду, скользя по парапету, взлетая к луне… Фонарь над спуском вдруг ослепительно вспыхнул и погас – и Лариса с Вороном, каким‑то образом одновременно догадавшиеся, что это их вина, переглянулись с виновато‑лукавыми улыбками, как напроказившие дети. «Пошли побродим, – предложила Лариса и боднула Ворона лбом в плечо, как кошка. – А то всю набережную обесточим». «Конечно, Княгиня. Сию минутку‑с. Позвольте ручку‑с». «Не позволю! Пусти… ну Ворон! Правда, пойдем, а?» Ворон подхватил Ларису за талию, крутанул вокруг себя и поставил на землю. |
