– Ой, погаси!

– Тут окон нет…

– То не страшно. Сейчас мы тут устроимся, Ромек.

Роман пожал плечами и щелкнул выключателем.

Станислав потер глаза – и, взмахнув рукой, повесил в воздухе плывучую гирлянду голубых огоньков. Огляделся, прошелся вдоль стены, чуть касаясь оштукатуренной шершавой поверхности – и слегка стукнул по ней ребром ладони. Откуда ни возьмись потянуло свежим холодным воздухом и запахло сырой землей и дождем. Станислав обернулся, удовлетворенно улыбаясь.

– Здорово, – сказал Роман. – Только темновато.

Станислав провел рукой по столу, оставляя на пустой консервной банке, на ржавом чайнике, на треснувшем стакане пучки светящихся призрачных шариков. Потянулся, посмотрел вверх – и потолок, как показалось Роману, поднялся в гулкую пещерную высоту и населился качающимися синеватыми тенями. Страшная комната приобрела странный нечеловеческий уют.

Станислав присел на продавленный диван отдохнуть от трудов праведных. Роман устроился рядом.

– А домовина где у тебя? – спросил Станислав и зевнул. – Скоро светает.

– Так ведь… а… а что ты имеешь в виду?

– Что. Гроб.

– Что?! – Роман чуть не подпрыгнул на месте. – Какой еще гроб?

– А спишь‑то ты где?

– Ну ты, Стаська, даешь… не в гробу же! На диване и сплю, если вдруг остаюсь тут.

– Ты спишь, как смертный, а я, по‑твоему, дикарь…

– Слушай, дитя Тьмы и Вечности, сейчас на дворе уже двадцать первый век, в гробах уже не спят – не модно. Пора, знаешь ли, привыкать к современному ритму жизни, пан Станислав. Так что ты как‑нибудь так.

– Через пятак. От тебе и проснулся в будущем веке. Голову преклонить негде.

Роман усмехнулся, толкнул вампира на спинку дивана, прижал – тот снова зевнул и, ерзнув плечами, разлегся уютно, как кот. Роман примостился сбоку. Он почему‑то чувствовал себя, как мальчишка, ночующий вместе с приятелем в шалаше собственного изготовления – было неудобно, но на удивление славно и по‑детски весело. Сами собой забылись амбиции, забылись дурные игры, жадность, досада…

И качающаяся голубая дремота склеивала веки сама собой.

Уже перед тем, как позволить себе заснуть, Роман ткнул Станислава в бок и сонно спросил:

– Я еще хотел узнать – а чего ты… не разнес по ветру эту ненормальную с ножом, а?

Станислав вздохнул и пробормотал, проглотив зевок:

– Завтра, завтра… после заката…

Роман проснулся с полузабытым ощущением тепла и мягкой истомы, как в детстве, когда в школу не надо, а можно понежиться в постели, не раскрывая глаз и потягиваясь. Но уже через минуту он вспомнил события ближайшего времени и сообразил, что дремать и наслаждаться некогда.

Вампир исчез.

На узком диване было уж чересчур просторно.

Роман рывком сел и огляделся. Каморку было не узнать: она вся светилась голубоватым призрачным светом, она благоухала ладаном, ванилью и свежестью и, казалось, вся была населена шепчущими тенями. Каморка теперь стоила люксовых апартаментов, но Станислав ушел.

А Роман почувствовал голод и ужас.

Все. Хватит с тебя. Наигрался.

И то. Ты же, Ромочка, обнаглел до последних пределов. Хозяина за руки хватал, дурацкие вопросы задавал, трепался, фамильярничал – это со старым‑то вампиром! А он – добрейшее существо – в благодарность за сломанную рамку и не мешал тебе сидеть у него на шее. И ни звука против – грейся, упырь поганый, грейся. Но сколько же можно – ты ж весь день грелся.

Хорошего – помаленьку.

Роман вздохнул. Ну да, а ты‑то уже навоображал себе! Приятель вампира! Или даже – товарищ! Да тамбовский волк тебе товарищ…

Роман потер ладонью замызганную подушку и поднес ладонь к лицу.