— Ты чего? — оторопело спросил Клей девочку.

— А вот только подойди! — ответила Таня.

— Отойди, тебе говорят, а то стукну!

— Попробуй!

Трус решил воспользоваться замешательством и бросился на Лосицкого, но тут же упал от сильного удара в подбородок. Не теряя времени, Саша поспешил выручать Ныркова. Увидев это, Петькины охранники бросили его и удрали. А за ними побежали с поля боя Ленька Клей и Юрка Трус.

Сенька остался один против четверых. Он лежал на снегу, защитив лицо и живот, и все требовал:

— Ну, бейте! Бейте! Ну?..

— И набьем, если надо будет, — сказал Саша. — А сейчас вставай и убирайся отсюда.

Сенька встал и, озираясь, пошел в сторону интерната. Отойдя на почтительное расстояние, он остановился, потряс кулаком и крикнул:

— Мы еще посчитаемся!

Саша сделал вид, что хочет догнать его. Трус пустился к интернатскому крыльцу. Петька Нырков проводил его свистом.

Таня, Лосицкий и Петька дружно засмеялись. Только Прохор был мрачен. Он очень переживал, что Таня видела его побежденным. Что она теперь о нем подумает? Берестяга готов был провалиться сквозь землю от стыда.

— Проша, ты что такой мрачный? — спросила Таня. — Все еще больно?

— Нет, не больно.

— Тогда не хмурься. — Самарина достала чистенький носовой платок и вытерла следы крови у Прохора на щеке. Щека от этого порозовела. Таня незаметно погладила Прохора по щеке и тут же отдернула руку. Берестяга растерянно поглядел на девочку и опустил глаза.

Саша ничего не заметил или сделал вид, что не заметил, а Нырков понимающе улыбнулся.

— Если бы, Берестяга, сзади Ленька Клей не налетел на тебя, ты Трусюгу одолел бы, — сказал Петька. — Я ведь все видел, да упредить тебя не мог: рот мне зажали.

Прохор был так благодарен Петьке за его слова.

— Мне б, дураку, не оглядываться, — посетовал Прошка, а потом махнул рукой и улыбнулся.

* * *

По дворам быстро разнеслась весть, что из района приехали трое собирать теплые вещи для фронта. Весть была верной. Подтверждая это, ударил в «рельсу» колхозный сторож Скирлы.

И в каждом доме обязательно кто-нибудь сказал:

— Скирлы зазвонил…

А кто-нибудь обязательно спросил:

— Чего вызваниват?

— На собрание.

Колхозники собрались в клубе. Одни женщины и старики да несколько парней, пришедших вместо своих матерей.

Обычно перед колхозным собранием в клубе бывало шумно: смех, остроязыкие шутки, подковырки, легкие перебранки. Где же еще, как не перед собранием вдоволь насмеяться. А сейчас ягодинки нехотя и устало переговаривались. Не до смеха и шуток ягодинкам. Здесь немало заплаканных лиц и скорбных взглядов: многие уже получили похоронные, а многие давно не получали никаких вестей от своих сыновей, женихов, мужей.

Собрание открыл председатель колхоза Трунов. Он коротко рассказал, что для фронта сейчас очень нужны теплые вещи и что вещи эти, возможно, попадут к тем, кто ушел на войну из родного села. Председатель хотел еще что-то говорить, агитировать, но его перебила бабка Петьки Ныркова.

— А ты нам антимонию не разводи. Нечего нас агитировать. Скажи, куда вещи приносить. Мы с дедом своим даем полушубок, валенки да пару рукавиц. Мало? Еще прибавим бельишка нательного… Не замерзать же в окопах моему соколику. — Бабка засморкалась в кончики платка и села на место.