Кровати были завалены дизайнерской женской одеждой с бирками. Явно подарки от отсутствующих сыновей, и все эти вещи мать нашла абсолютно бесполезными.

Стерлинг услышал слабую трель телефонного звонка и поспешил вниз по лестнице, сразу поняв, что Небесный совет сделал ему подарок, о котором он не смел попросить. «Никогда не думал, что настанет день, когда я смогу понять валлонцев», – подумал он, услышав, как мама просит кого-то прихватить еще вина. Видимо, она пригласила на обед человек десять и опасалась, что не хватит выпивки.

«Вот и славненько, – обрадовался Стерлинг. – Соберется целая компания. Отличный способ все разузнать о мамаше». Затем прищурился. Она говорила по телефону, висевшему на стене в кухне, а рядом, где большинство людей держат номера экстренных служб, висел пронумерованный список.

Вероятно, покупок, решил Брукс, пока не увидел заголовок, написанный жирным шрифтом: «Боли и недомогания».

Стерлинг пробежал глазами по перечню:

1. Отказывают ноги

2. Сердце покалывает

3. Живот пучит

4. Приступ головокружения

5. Падала дважды

6. Тошнит от еды

7. Нужна операция

8. Разбитое сердце

9. Всю ночь не смыкала глаз

10. Спина болит

11. Опухли десны

Теперь все ясно, сообразил Стерлинг, когда заметил галочку возле каждого пункта и дату телефонных звонков братьев из Америки. «Мамаша действует прямо по науке, – хмыкнул Брукс. – Не использует одну и ту же жалобу два раза подряд».

Хедди-Анна повесила трубку и с довольной улыбкой посмотрела на листок. Затем, решительно затопав, как солдат на плацу, принялась расставлять блюда, стаканы и столовые приборы.

Несколько минут спустя начали прибывать друзья. Расплывшись в улыбке, хозяйка встретила их медвежьими объятьями.

«Однако быстро они», – усмехнулся Стерлинг. Десятый гость принес еще вина.

Всем лет по семьдесят-восемьдесят, и казалось, что они провели много лет, работая на открытом воздухе. Обветренные лица и мозолистые ладони свидетельствовали о тяжелом физическом труде, но добродушный смех и дружелюбное общение ничем не отличалось от манер друзей Стерлинга, когда они собирались в баре «Кинг Кол» на Манхэттене или в ресторанчиках типа «У Нор» на Лонг-Айленде.

Хедди-Анна вытащила из печи горячую буханку свежего хлеба и разложила тушеное мясо. Бокалы были наполнены, и все собрались за столом. Частые взрывы смеха прерывали рассказы об односельчанах и воспоминания о совместных пикниках. Неделю назад в церковном зале проходили танцы, и Хедди-Анна прямо на столе изобразила несколько па валлонских народных танцев.

– А еще я хочу станцевать на столе в монастыре, когда под Новый год будут праздновать грандиозное открытие отеля в обители, – объявила Хедди-Анна.

– Я катался на лыжах и все подсмотрел, – заметил «малыш» лет эдак семидесяти. – Не могу передать, насколько замечательно там теперь стало. Монастырь был закрыт уже двадцать лет после того, как его покинул последний монах. Приятно видеть, что все налаживается.

– Мои мальчики постоянно катались там на лыжах.

Хедди-Анна добавила себе тушеной говядины.

– Жаль, что монастырь за рекой. Нам бы здесь очень пригодились денежки туристов.

Звонок телефона заставил всех захихикать. Хедди-Анна вытерла рот салфеткой, подмигнула друзьям, прижала палец к губам и подождала пятого сигнала, прежде чем еле слышно проскрипеть:

– Алло… алло…

Потом встала, чтобы поближе взглянуть на список на доске.