Клодия сохранила все фотографии Брента, и даже теперь, глядя на них, не могла отрицать его притягательной мужской красоты. Темно-серые глаза, грива длинных черных волос, мускулистая фигура, широкая грудь… Грудь, скрывающая черную-пречерную душу…

Клодия вдруг подумала, что ей забавно смотреть сейчас на себя вместе с Брентом. Его рука лежит на ее талии, и он жестом собственника прижимает ее к своему сильному телу, а она с обожанием смотрит на него снизу вверх. Такими они и были в то самое чудесное лето ее жизни. Такими и должна была сохранить их для будущего потомства эта фотография.

Клодия никогда не возвращалась к прошлому — воспоминания вызывали мучительную боль. И все же сейчас не могла сопротивляться и позволила своему сердцу утонуть в сладостной печали о былом.

Смежив веки, она вспомнила себя длинноногой девчонкой, сломя голову несущейся по черной лестнице. Большую и лучшую часть утра она провела, помогая экономке Эми убирать комнаты. Постояльцев было всего четверо: загородный пансионат «Фартингс-Холл» не поражал размерами, но слыл очень и очень изысканным местом. И список желающих отдохнуть в нем превышал его возможности.

И вот, наконец, отдав долг пылесосу, грязному белью и пыли, Клодия собралась принять солнечную ванну: лучи солнца настойчиво манили ее сквозь чистые, без единого пятнышка, окна. Совсем недавно ей исполнилось восемнадцать, лето только начиналось, она славно потрудилась и теперь чувствовала себя совершенно счастливой.

— Ой! — Клодия резко остановилась, едва не налетев на мачеху. — Извини, не заметила тебя!

В присутствии светловолосой Хелен, маленькой и гибкой, Клодия всегда чувствовала себя громоздкой неуклюжей дылдой. О нет, Хелен никогда — ни до, ни после замужества — не сказала ей грубого слова, ни разу не взглянула косо, но в последние дни Клодия ощущала, что мачеха относится к ней с каким-то раздражением. Однако сегодня, в такой чудесный день, Клодия решила просто об этом не думать.

При виде падчерицы прищуренные зеленые глаза Хелен засияли, и Клодия с облегчением вздохнула: похоже, у той хорошее настроение.

— Боже, сколько энергии! Как бы я хотела снова оказаться молодой и беззаботной! — улыбнулась мачеха.

— Да и ты тоже не старуха! — весело отозвалась Клодия, вышагивая следом за Хелен по коридору, ведущему во внутренний двор.

По правде сказать, все тридцатилетние женщины, как Хелен, например, казались ей если не пожилыми, то уж людьми среднего возраста — точно. И все же Клодия признавала: обволакивающая сексуальность Хелен, ее золотистые волосы и правильные черты лица не подвластны времени.

— Спасибо, — сухо поблагодарила Хелен, резко открыв дверь во двор. И сразу ослепительный солнечный свет ворвался в коридор, вызолотил ее фигурку в ярко-лимонном одеянии, забликовал на множестве золотых украшений. — Пошли?

Вообще-то Клодия собиралась прогуляться до небольшой, скрытой в скалистом ущелье бухточки. Добраться туда можно было по довольно глубокой лощине, которая рассекала пополам красивый парк «Фартингс-Холла». Но если Хелен хочет, чтобы она составила ей компанию, — пожалуйста. Клодия всегда считалась с желаниями других: ей нравилось, когда вокруг нее все были счастливы, а возможно, — скорее всего так оно и было — ей просто хотелось всем нравиться.

Совсем как неразумному, пышущему неуемной энергией щенку, насмешливо подумала она о себе и представила, как от усердия у нее высунулся язык.

— Куда?

— Поищем Старину Рона.