Далее… окончательно ваши планы, сэр, накрылись тазом для варки варенья из-за вмешательства лорда Корнея в конфликт с Полоцком и… всего, что ему сопутствовало. Тут уж ни о какой незаметности и речи идти не может. Наоборот, такое ощущение, что дед намеренно желает засветиться, но… Вот именно: совершенно непонятно, что он задумал – помочь подняться князьям из ветви Святополчичей, с которыми он состоит в родстве, или подтвердить свою лояльность Мономашичам? Первый вариант, почти без сомнения, сущее самоубийство, однако понимает ли это Корней? Будем считать, что понимает… ну не идиот же он?

Теперь добавляем сюда наши прибамбасы. Пленение князя Всеволода Городненского можно было бы считать несомненным плюсом в деле подтверждения лояльности Мономашичам, если бы не два обстоятельства: первое – гибель людей боярина Соломы, которые могут быть… а могут и не быть киевлянами; второе – нарушение каких-то хитромудрых планов Авдея Соломы или даже самого Мстислава Киевского. И то, и другое только предположения, но «надейся на лучшее, а рассчитывай на худшее».

Вывод прост – полярный лис… толстый и с наглой мордой. Промежуточная цель и планы на ближайшие полтора-два года подлежат решительному пересмотру. Как, кстати сказать, и ваше намерение, сэр, не влезать в княжеские междоусобицы – влезли по самые уши, причем с первого захода, блин. Цель, цель… да что там мозгами елозить? Базу-то в Погорынье все равно создавать надо! Если не получается незаметно, по-тихому, то значит… Да, не очень громко, вполголоса – путь к провалу. Что-то натворить, а потом затихнуть в ожидании реакции вышестоящих – сущее детство – грохнул банку с вареньем и ждешь: заметит мать или не заметит? В нашем же случае это означает пустить события на самотек, никак на них не влияя. Не пойдет, сэр».

– Говори, сука! – прервал Мишкины размышления вопль боярина Гоголя. – На куски порежу, живьем зажарю!..

Мишка и сам не заметил, как в руке оказался кистень. Именно кистень – желание было вполне определенным: не пристрелить Гоголя из самострела, а бить, бить, бить… Слышать хруст костей, видеть, как корчится эта паскуда перед смертью… С трудом, с огромным трудом, заставил себя сесть на место и прибрать оружие, да и то только после злого окрика Егора:

– Заткнись! Урядник! Убрать… этого!

Перед глазами совершенно отчетливо всплыл эпизод какого-то фильма об Отечественной войне. Некий чин СС или фельдполиции или… короче, командир карательного отряда, спокойно наблюдает, как полицай измывается над земляками, то ли выслуживаясь, то ли припоминая старые обиды, то ли удовлетворяя свои гнусные комплексы…

«Блин, да что же такое-то? В кого вы превращаетесь, сэр? В книгах и фильмах «попаданцы» только тем и заняты, что кого-то спасают, защищают, выступают как на стороне конкретных жертв, так и на стороне абстрактной всеобщей справедливости… а вы, сэр Майкл? Да с точностью до наоборот! То людей в полон угоняете, то земли соседей (какими бы они ни были) грабите, то вот, как сейчас… честного и верного присяге воина отдали на расправу, а сами сидите в сторонке…

Время такое – «мрачное средневековье»? А не пошли бы вы, досточтимый сэр, в… самые разнообразные места? Или вы не знаете, что время всегда ТАКОЕ? Независимо от эпохи? Назовите хоть один период истории, когда информацию из пленных добывали гуманными методами? Управленец обязан задействовать ВСЕ ресурсы, в том числе и использование таких паскуд, как Гоголь, независимо от их мотивации, был бы результат.