– Готов! – слышу чей то мужской голос, пытаюсь наслать на него пламя, но врубаю не на всю мощь. Убивать я их не собираюсь, а лишь хочу отпугнуть.

– Ах ты дрянь! – ругается кто то, но это явно не тот звук, который должен издавать поджаренный трезубцем.

Без разбора вслепую я начинаю жечь. Активирую «Контроль зрения», хотя едва ли уверен, что смогу его использовать с закрытыми глазами. Но у меня получается – открываю глаза.

– Он еще не отключился, – сообщает один из безопасников, нависший надо мной и тут же натягивает Мишане на голову мешок.

Но я его уже видел, вот он, стоит рядом. Жгу его, безопасник орет и отскакивает.

Неподалеку шуршит рация, слышу, как спрашивают:

– Что у вас случилось?

– Мальчишка дерево поджег, скамейку и в Кабакова попал.

– Вызовите пожарных и вколите ему больше транквилизатора, – отвечают ему по рации. – Кабаков живой?

– Да живой, живой, уже оказываем помощь, – отвечает кто то.

Пытаюсь ориентироваться по голосу и поджечь говорящего. У активации трезубца осталось пять секунд. Я продолжаю жечь, в надежде попасть хоть в кого нибудь, но понимаю, что все это бесполезно. Без зрения я ничего не могу сделать. А затем и время активации подходит к концу.

Снова чувствуется укол, но уже отдаленно, почти неощутимо – тело онемело.

Я чувствую, как Мишку поднимают на руки и несут. Слышу, как открывается дверь авто, а после Мишаню без всяких церемоний грубо швыряют на пол.

Нужно срочно что то делать. У меня еще есть «Кошмарные видения», но их можно использовать только на одного человека, а тут целая толпа. И еще одна активация трезубца, вот только теперь в машине его опасно использовать.

Я так зол, что меня буквально распирает от ярости. Но больше всего меня злит, что я ничего не могу сделать. Не могу помочь Мишане, пока он в отключке!

В порыве гнева перехожу в Вову с единственной мыслью – приказать ему врезать себе пару раз по морде да посильнее. Но слышу перепуганный голос Санька и вовремя сдерживаюсь. Беру себя в руки, мысленный приказ нужно сейчас использовать по назначению. А по морде я ему еще успею надавать.

Переключаюсь на Саню.

«Что он творит, идолище поганое?!» – зло интересуюсь я.

Но Санька, кажется, и не слышит меня вовсе, она в полнейшем ступоре бормочет:

– Ты же мог его забрать, он бы успел, ты же мог. Зачем ты так сделал?! – Санька срывается на него в истерическом крике, – Останови! – орет на него Саня. – Останови, я сказала, козел!

– У меня не было выбора, – отстраненным тоном отвечает Вова, и сам вдруг срывается на крик: – Ты что не видела, что они на него со всех сторон бежали! Не видела, сколько там эсбэшников Света? Ты думаешь, нам бы дали спокойно выехать с территории жилого комплекса? Или ты хотела попасться, как соучастница? Его объявили преступником! За нами охотится партия Света, нужно было вот так по тупому сдаться им?

Санька утыкается взглядом перед собой. Москвич несется на такой скорости, что вот вот и мы врежемся в передиидущие машины.

«Пусть не гонит! – чеканю я. – Пусть остановится! Поговорить нужно!»

– Лене вернулся, просит остановиться, – говорит Саня.

– Пусть идет в задницу этот Леня, – грубо отвечает Вова. – Ты что? Не понимаешь, что происходит? Оно тебе нужно? Этот Леня пытается нас втянуть в какой то жопорез. Нет… – тянет Вова и зло усмехается, – я в этом участвовать не собираюсь. А вы как хотите!

– Мишка – он же совсем ребенок! Как ты мог так с ним поступить?! У тебя что?! Вообще, сердца нет! – кричит на него Саня.

– Будешь верещать – высажу, – холодно отвечает Вова.