– Это… Ты спас меня?

«Да».

– А до этого хотел, чтобы я убил себя?

«Верно».

– Что-то я никак не пойму… На чьей ты все-таки стороне?

«На своей. Я всегда на своей стороне».

– Зачем тогда тебе я?

«Изучать».

– Изучать… – повторил Илья, пожал плечами. Помолчал. У него просто закончились вопросы.

Но то, что называло себя Разумом, продолжило:

«Когда-то люди изучали меня. Настало время поменяться местами. Я изучаю вас».

– Что это значит?

«Эксперимент. Вы – мой эксперимент».

– Чушь! – Илью вдруг бросило в жар. Все это напоминало бред. Он потряс головой, стараясь прогнать этот назойливый голос. – Ты просто плод моего воображения!

«Это ты – плод моего воображения, – издевательски прозвучало в голове. – Ты жив только потому, что это нужно мне. Ты – часть эксперимента».

– Допустим, так оно и есть – зачем ты мне рассказываешь об этом?

«Это часть эксперимента. Я тебя изучаю, ты знаешь, что тебя изучают, – днем и ночью, что бы ты ни делал…»

– Оставь меня в покое! – крикнул Илья, и эхо разнесло его голос. Где-то в зарослях эхо подхватили какие-то твари, искажая его и превращая в чудовищный вой.

«Я делаю то, что считаю нужным…» – отчетливо прозвенело под черепной коробкой. Илья зарычал от бессилия, отчаянно колотя себя ладонями по вискам, будто это как-то могло помочь освободиться от сверлящего Голоса.

«И не пытайся убить себя – я не допущу этого. По крайней мере – до окончания эксперимента…»

Неожиданно Илья успокоился. Замер, тяжело дыша, глядя в глубину ночного мрака.

– Скажи, – тупо спросил он. – Это твои глаза – там, в темноте?

«У меня тысячи глаз».

В ту же секунду Глаза исчезли – словно их выключили, как настольную лампу.

«Я могу смотреть на мир и твоими глазами, – продолжал Голос. – А хочешь увидеть мир так, как вижу его я?»

Илья не успел ответить. Что-то звонко лопнуло в глубине мозга.

Он увидел.

И закричал – настолько ужасным, нестерпимым было увиденное. Но главное – совершенно нечеловеческим. Потому что не дано человеку видеть миллионами глаз, осязать миллионами пальцев, лап, усиков и еще черт знает чего. От такого сходят с ума. И он сам оказался на краю безумия, наблюдая одновременно тысячи картин боли, страха и разложения, раздавленный миллионами воплей.

Указательный палец судорожно скрючился, вдавив спусковой крючок. Автомат заплясал в руках, расстреливая тьму. И вдруг все кончилось. Илья стоял на четвереньках, из полуоткрытого рта стекала тонкая струйка слюны. Качало.

«Чтобы ты не забывал о нашей беседе, – донеслось откуда-то издалека. – Тебе – на память…»

Кулак сам поднялся на уровень глаз, разжался. Илья недоуменно смотрел на вздрагивающую ладонь, подсвеченную восходящей Луной. В ней был пистолетный патрон. Тот самый, давший осечку.

Тот, что должен был убить его…

Странно – Илья не испытывал восторга по поводу подоспевшего спасения. Что-то подсказывало: ему не суждено умереть здесь и сейчас. В противном случае ночные хищники растащили бы его по кускам. Но еще одна ночь, проведенная наедине с мрачными мыслями, вымотала до предела.