Хотя прошло уже пять месяцев, при любом упоминании о Кене в горле Эрин по-прежнему вставал комок. Его смерть накануне их встречи осталась незаживающей раной в ее душе.

— Кажется, я могу это понять, — прошептала она.

— А что слышно о миссис Лайман?

Лицо Эрин тотчас просветлело.

— Мелани перебралась в Орегон, нашла себе работу. Она флорист — как раз для нее. Часто пишет мне. Дом в Сан-Франциско она продала и очень довольна — и работой, и своей маленькой квартиркой. А на прошлой неделе она позвонила, и я уверена — скоро она будет счастлива. — Эрин таинственно улыбнулась.

— Почему? — спросил он с забавной гримасой. Но ему было действительно интересно.

— Ну, там случился некий мистер Алан Картер, владелец питомника, где флористы покупают растения. Он «приятный, прекрасный человек на исходе третьего десятка».

Они дружно рассмеялись над характеристикой Мелани.

— Он вдовец, его жена внезапно трагически погибла полтора года назад, и он остался один с двухлетним сыном.

— Ага! — сказал Ланс.

— И вот Мелани звонила мне на прошлой неделе, чтобы спросить моего мнения, не слишком ли рано после смерти Кена принять приглашение мистера Картера отобедать с ним. «Конечно, это вовсе не свидание. Просто два одиноких человека вместе пообедают, и его маленький сынишка, такой прелестный, тоже будет». Кажется, это точная цитата.

— Потрясающая дама. Я от души желаю ей счастья, — серьезно сказал Ланс.

— Думаю, для счастья ей не хватает только мистера Картера или кого-нибудь вроде. Слава Богу, что она не осталась в Сан-Франциско с родителями.

— Аминь.

И вновь — напряженное молчание. Они избегали смотреть друг на друга, их настороженность не уменьшилась. Каждый зорко исподволь фиксировал каждый жест, каждый вздох, каждое изменение интонации другого. В комнате сгущалось напряжение.

Он сказал, что приехал с последней официальной миссией. Отчасти от смущения, отчасти для того, чтобы прервать неловкое молчание, Эрин спросила:

— Так зачем ты приехал? Это как-то связано с Кеном? Ты сказал, что по службе…

— Да. У меня кое-что для тебя есть. — Он поднялся и полез в карман пиджака. — Давай пересядем сюда. — И он пошел к дивану у распахнутого окна, явно ожидая, что она последует за ним.

Значит, она должна встать и тем самым беспощадно предоставить себя на его обозрение. Отказ привлечет еще больше внимания, а этого надо избегать. Почти не дыша, чтобы как можно сильнее втянуть живот, она поднялась и на нетвердых ногах прошла к дивану, с ужасом думая, что он вот-вот заметит ее состояние. Она села, и вслед за ней он тоже устроился на противоположном конце дивана.

— Эрин, я уже давно ношу это с собой. Перед тем как продать дом, миссис Лайман разбирала бумаги и послала мне в Вашингтон все, что, по ее мнению, должно было пополнить мой отчет. — Помолчав, он заглянул ей в глаза. — Наверное, это она не послала бы намеренно, скорее всего, просто не знала, что это тоже было среди других бумаг и документов. Наверное, я должен был вернуть ей это, но я знаю, что ты захочешь это иметь, и, думаю, она бы согласилась с моим решением.

Ее любопытство перешло границы. Если он хотел раскалить ее интерес, то достиг своей цели. Он протянул ей конверт. С трудом оторвав взгляд от его лица, она занялась конвертом.

Открыв его, она нащупала плотный листок бумаги и вытащила. Это была черно-белая фотография, пожелтевшая от времени. Сердце ее учащенно забилось, в ушах зашумело, в горле пересохло.