— У тебя?

— Да. — Заня откинулся на стуле. — Тут такое дело… Федя, ты вообще мне нравишься. И как охранник, и вообще. Этих козлов ты отделал — ништяк. Но тебе не повезло.

— Не повезло в каком смысле?

— Ты засветился.

— Засветился?

— Да. — Достав паспорт, Заня положил его на стол. Осторожно, ногтем, придвинул к Седову. — Ты где достал эту ксиву?

— Как где? Где все достают.

Он ответил машинально, не раздумывая, хотя уже понимал: с паспортом, который ему передал из рук в руки Гущин, что-то не то. И тут же выругал себя. Он должен был ждать, что Гущин подстроит этот трюк, ведь по легенде Федоров он только по паспорту, на самом же деле он Будников. Было бы смешно, если бы Гущин дал ему чистый паспорт.

— То есть ты получил эту ксиву в милиции? — спросил Заня. — Ведь нормальные ксивы все там берут?

Над ответом ему пришлось несколько секунд подумать. Наконец он сказал:

— Заня, я подписывался говорить тебе, где я взял ксиву?

— Не подписывался. Поэтому я и говорю, что тебе не повезло.

— В смысле?

— В смысле, что Куманьков требует за возврат этого паспорта пятьдесят косых.

Посмотрел на Заню. Нет, обмана в его глазах не было.

— Пятьдесят косых… Ты серьезно?

— Вполне серьезно.

— «Зелени»?

— А чего еще?

— У него что, крыша поехала?

Побарабанив пальцами по столу, Заня усмехнулся.

— У него крыша не поехала. И потом, Федя, ты ведь знаешь, в чем дело.

— В чем?

— В том, что с твоим паспортом неладно. Он фуфловый.

Помолчав, Седов сказал:

— Даже если так, даже если паспорт фуфловый — все равно за паспорт никто таких денег не берет.

— Смотря за какой паспорт.

— Что ты имеешь в виду?

— Феденька, родной, я ничего не имею в виду. В виду имеет Куманьков. Он почему-то считает, что ты в состоянии выкупить этот твой фуфловый паспорт.

— С чего он взял?

— Не знаю. — Заня посмотрел в упор.

Седов твердо выдержал его взгляд.

— Брось, Заня. Нет у меня таких денег.

Секунду Заня изучал его. Наконец сказал:

— Федь, не гони волну. Успокойся. Меня твои деньги, есть они, нет, не трахают. Вопрос в Куманькове.

— В Куманькове?

— Конечно. Он ведь не с тебя будет брать пятьдесят штук, а с меня. Он на этих условиях паспорт и отдал. — Открыв ящик стола, Заня так же осторожно, ногтем, спихнул паспорт вниз. Закрыл ящик. — Ты вот что, ты думай, Федя. Куманьков сказал, если в течение недели денег не будет, он тебя сдаст.

— Но, Заня, пусть руки отсохнут, нет у меня таких бабок.

Заня смотрел равнодушно. Возможно, до него уже доплыла легенда о Будникове и Лукмасе и он не верил, что у Седова нет таких денег.

— Достань. Я тебе даже вот что скажу. За твою дырку эти козлы дали Комарику десять штук, так вот, они пойдут в счет. Доставай сорок косых, и с концами. — Заня посмотрел жестко. — Это все, что я могу для тебя сделать. — Достав из кармана телефон, начал набирать номер. Кивнул: — Все, Федя, ты свободен. Можешь неделю не приходить, доставай бабки. Через неделю жду.

Выйдя, Седов прошел на стоянку. Дежурил Али. Когда Седов сел в «Москвич», тот спросил:

— Что так рано?

— Дали отгул на неделю.

Али дружески похлопал его по шее:

— Отпуск по ранению?

— По ранению, только в другом месте.