Но вы правы, меня предупреждали о возможности бунта, при котором не исключалось насилие, и рекомендовали не оказывать сопротивления.
– А дальнейшее? Что мы собираемся делать?
– Это тайна для меня, вернее, догадки. Меня просили не соединяться с Целым Деревом, и поэтому мне известно не слишком много.
– Но остальные знают. Или думают, что знают.
– Я и так сказал слишком много. Просто продолжайте следовать своему плану. Вы сможете все узнать по ходу действия.
– Вы все‑таки можете что‑нибудь знать, – тяжело проговорил Макс.
– Давайте действовать, – сказала Мэригей, – независимо от того, что они приготовили для нас, независимо от того, что они думают, что они знают, наш второй этап изменить нельзя.
– Ты ошибаешься, – возразил Макс. – Мы должны выяснить у этого ублюдка все, что возможно. Мы ничего не потеряем, если слегка нажмем на него.
– Но и ничего не выиграете, – ответил шериф. – Я рассказал вам все, что знал.
– Давайте проверим, – предложила Роберта. – Макс прав. Нам нечего терять.
– Потерять мы как раз можем много, – откликнулся я. – Ты говоришь точь‑в‑точь как те старики‑сержанты, которые начинали учить меня. Это переговоры, а не война.
– Они грозили убить нас, – возразил По. – Если это не война, то что‑то очень похожее. Мэригей пришла мне на помощь.
– Оставим это как вариант. А сейчас, я думаю, нам не следует причинять ему никакого вреда или оказывать чрезмерное давление.
– Только избить и связать его, – уточнила Роберта.
– Если нам все же понадобится выжать из него информацию, – гнула свое Мэригей, – то мы сможем это сделать. Ну, а сейчас мы должны действовать, а не разговаривать. – Она стиснула лицо ладонями. – Кроме того, они сейчас скорее всего имеют своего собственного заложника. Джинн не могла далеко уйти в этом флотере.
– Джинн убила одного из них, – сказал Макс. – Она уже труп.
– Заткнись, Макс, – негромко, но твердо сказала Мэригей.
– Если она еще жива, то служит препятствием для нас.
– Заткнись.
– Ты прошмандовка, коблуха! – заорал Макс. – Ты всегда…
– Моя жена не прошмандовка и не коблуха. – Я изо всех сил старался говорить ровным голосом. – Когда мы войдем в эту дверь, она станет твоим командиром.
– С этим у меня нет проблем. Я долго служил и ни разу не встречал командира, который трахался с людьми другого пола. И если вы думаете, что она не коблуха, то вы слепые, как черви.
– Макс, – спокойно сказала Мэригей, – в моем сердце была и двуполая любовь, и лесбийская любовь, и пустота, как сейчас. На этом челноке командует Уильям, а ты не подчиняешься приказам.
– Ты права, – тускло отозвался Макс и добавил, повернувшись ко мне: – Я потерял голову и приношу извинения. Слишком много всего произошло, и слишком быстро. А я не был солдатом с тех пор, как появились на свет мои дети.
– Я тоже, – ответил я, но не стал развивать тему. – А теперь пошли.
Мы ожидали, что за дверью переходного тамбура будет темно и прохладно: покидая судно в последний раз, мы оставили его в режиме минимального расхода энергии для поддержания систем корабля. Но искусственное солнце ярко светило; в теплом воздухе пахло травой – значит, на плантациях росли посадки.
А на погрузочной аппарели нас ожидал тельцианин. Безоружный. Он сделал свой приветственный жест, обняв себя за плечи. |