Мальчики застали Искандера за изготовлением кувшина на добрую бадью воды: его руки согласованно двигались вверх-вниз, оставляя на глиняной поверхности ровные спиральные следы пальцев.

— Что нужнее — солнце или луна? — спросил гончар.

— Луна, — ответил Мехметчик.

— Откуда узнал? — огорчился Искандер.

Мехметчик отер рукой нос.

— Догадался.

— Сказал правильно, а почему — не знаешь. — Гончар выдержал эффектную паузу. — Луна важнее, потому что свет больше нужен ночью, а днем и так светло.

Довольный своей шуткой, Искандер улыбнулся, почесал лоб и провел пальцем под тюрбаном, оставив на нем еще одну грязную полоску. Мальчики удивленно переглянулись, стараясь вникнуть в смысл сказанного, а Искандер снова спросил:

— Почему гончар — второй после Аллаха?

Оба мальчики помотали головой, и Искандер объяснил:

— Потому что Аллах все создал из земли, воздуха, огня и воды, и гончар пользуется тем же самым, когда делает сосуды. Когда гончар творит, он подобен Аллаху.

— Значит, вы важнее Султана-падишаха? — изумился Мехметчик.

— На земле — нет, а в раю — наверное. — Искандер встал и потянулся. — У меня для вас кое-что есть, кое-что особенное. — Он порылся за кушаком, вынул две терракотовые штучки и подал одну Абдулу, а другую Нико.

Каждая походила на маленькую амфору, но горлышко напоминало птичью голову с клювом и дырочками глаз, а вместо ручки — полый хвост с искусно проделанным отверстием на конце, превращавшим кувшинчик в свистульку. Ради смеха Искандер украсил головки маленькими тюрбанами, а на бока посадил глиняные нашлепки, похожие на крылья.

— Это музыкальные птички, — сказал Искандер. — Дайте-ка покажу. Наливаете воды до половины, вот так, и дуете.

Он несколько раз дунул на пробу, отлил немного воды и засвистел в обе свистульки, расположив их в уголках рта. К восторгу изумленных мальчишек из глиняных игрушек полилось птичье пение, чистое, переливчатое и прелестное. Забыв обо всем на свете, дети запрыгали от радости и потянулись к игрушкам.

— Вот эта звучит совсем как каратавук. — Искандер отдал свистульку сыну и спросил: — Ты видел каратавука? Он весь черный, а клюв желтый. Сидит в кустах олеандра и кричит «Вук! Вук! Вук!», чтобы к нему не подходили, а по вечерам славит Аллаха с верхушки дерева. — Гончар протянул вторую свистульку Нико: — А эта похожа на мехметчика. Одни называют эту птицу малиновкой, а другие огненным соловьем.

— Такая маленькая, с красной грудкой! — закричал Нико в восторге, слегка обиженный, однако, что свистулька Абдула представляет птицу покрупнее.

Мальчишки изо всех сил задули в игрушки, а Искандер рассмеялся:

— Тише, тише! У вас вода выплескивается!

Вскоре научившись мастерски подражать пению каратавука и мехметчика, ребята перекликались трелями, разносившимися по долинам и в скалах. Иногда, гоняя со свистульками в зарослях гибискуса и дикого граната, мальчики так увлекались игрой, что им казалось, они сейчас взлетят, если изо всех сил помашут руками.

— Человек — это бескрылая птица, — говорил Искандер. — А птица — беспечальный человек.

Абдул выпрашивал у матери черную рубашку и черную жилетку с вышивкой золотой нитью. Он получил их к концу года. В маленьких общинах клички прилепливаются сами собой, и скоро даже мать называла мальчика Каратавуком.

Нико, вскоре ставший Мехметчиком, тоже задергал мать просьбами, целовал ей руку и прижимал к щеке, пока не получил красную рубашку с красным жилетом.