Джеффри сделал несколько шагов вперед, передав фонарь доктору Эйбилу. Правая рука его метнулась к эфесу шпаги; из ножен показался клинок.

– Доктор, – приказал Джеффри, – ступайте вниз и будьте подле Пег. Но не открывайте дверь.

– Мне жаль вас, молодой человек. Хотя одному Богу известно, почему. Хватит множить это безумие. Спрячьте клинок. Что может игрушечная шпага против солдат?

– Вы слышали меня, доктор? Умоляю, делайте, что я говорю. Вы не знаете, что я задумал.

Этого не знал и сам Джеффри, хотя, повинуясь инстинкту, он кинулся в другую комнату и подбежал к разбитому окну. Сердце его совсем упало. Помимо капитана Бересфорда с двумя солдатами он увидел внизу двух стражников, которые, видимо, не осмеливались приблизиться к дому без поддержки гвардейцев.

– Ты превышаешь свои полномочия, Табби.

– Разве? Эту женщину зовут Мэри Маргарет Ролстон. А у этого «чарли», – Табби похлопал по плечу одного из стражников, – есть предписание магистрата взять ее под стражу.

– Чего стоит это предписание, Табби, зависит от того, кто выдвигает против нее обвинение. Поскольку обвинение, по всей видимости, исходит от Хэмнита Тониша и Лавинии Крессвелл…

– Хэмнита Тониша? Лавинии Крессвелл? Оно исходит от ее дядюшки, некоего сэра Мортимера Ролстона.

Джеффри опустил голову. Доктор Эйбил споткнулся на лестнице.

– Этого не может быть, Табби. Что-то здесь не так.

– Если не веришь мне, спускайся и взгляни на предписание. Ее велено препроводить в ближайший арестный дом, а утром она должна предстать перед судьей Филдингом. Ну что, откроешь ты теперь, или нам разнести дверь прикладами?

Джеффри не двигался с места ровно столько, сколько нужно было, чтобы сосчитать до десяти. Затем он приблизился к люку в полу.

– Доктор Эйбил, – сказал он, – вам придется открыть дверь.

– Но вы не отдадите меня им, ведь нет? – вскричала Пег. – Это какое-то безумие! Это все мне снится? Вы ведь не позволите им увести меня?

– Они могут забрать вас, Пег…

– Нет!

– Они могут забрать вас, Пег, но долго вас не продержат. С этим проклятым миром приходится воевать его оружием. Да будет так! Откройте дверь, доктор Эйбил.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О Лавинии Крессвелл в алькове…

На следующее утро, часов около семи, над крышами ковент-гарденских домов заклубился дым, нарушивший однообразие пасмурного неба. Начался день с обычными в этом районе драками, скандалами, криками.

Здешние дома, довольно высокие и красивые, из красного кирпича с белой облицовкой вокруг окон, выглядели снаружи почти как новые. Однако из-за шума, который постоянно доносился со стороны зеленных рядов и ларей небольшого пока еще рынка, расположившегося в центре площади, вокруг колонны Иниго Джонса, все люди с претензией на аристократизм уже давно съехали отсюда. И сейчас между пассажами, так называемыми пьяццами, идущими вдоль северной и восточной сторон площади, и банями, названными турецкими, развелось множество подозрительных мест и еще больше подозрительных людей.

Пьяццы облюбовали себе расфуфыренные проститутки, которые, если не удавалось завлечь клиента, лазали по карманам. Вокруг рынка с криками гоняли мяч подмастерья, постоянно налетающие на прохожих, сбивающие их с ног и считающие, что игра служит им оправданием. Тут же торговки рыбой, которую они держали в закрытых корзинах, громко расхваливали свой товар, употребляя выражения, считавшиеся у них весьма остроумными. А уж что касается дешевого джина, то законно торговать им или нет, но каждый мог за два пенса напиться здесь в стельку.