— Ну, а что случилось-то?

— Ничего особенного… Только я здесь совсем не нужна. Нас не этому учили. А меня все равно здесь никто слушать не хочет. Марфа Тихоновна всегда… будто я пустое место. А скажешь Антону Савельичу — он только уговаривает меня, да и всё. А сам: «Ну что ж, старуха лучше знает!» А раз лучше знает, пусть и делает! — Голубые в покрасневших веках глаза Маруси опять налились слезами. — А сейчас Паша прямо сказала, что я в колхозе нахлебница, только даром деньги получаю…

— Ну, знаешь, — резко сказала Катерина, — я с этой Пашей сама поговорю! И деду Антону скажем!

Маруся нервно усмехнулась:

— А что с Пашей говорить? Она правду сказала. Конечно, даром получаю. Конечно, даром. А я не хочу! Сейчас пойду к председателю, пусть отправляет обратно!

Девушки шли по деревне и разговаривали. Катерина уже давно прошла мимо тропки, по которой она ходит к себе домой, на Выселки.

— Ты, Маруся, не горячись, — дружелюбно говорила Катерина, — подожди. Ты все-таки комсомолка, член нашей организации. Давай сначала поговорим с Сашей Кондратовым, он у нас очень хороший парень. И все-таки наш секретарь. Разве можно такие дела без секретаря решать? Вот зайдем к нему и поговорим.

Смуглый, темноволосый Саша только пришел из амбара — сегодня сортировали семенной овес, подготавливаясь к севу. Он умывался, крепко намыливаясь, — весь пропылился на сортировке. Младший братишка, Костик, поливал ему над тазом.

— Мойся не мойся — все равно цыган! — засмеялась Катерина.

— Беда! — улыбнулась и мать Саши, Матрена Андреевна. — Сколько мыла тратит — страсть! Все думает, что побелеет!

— Полюби меня черненького, — ответил им Саша, разбрызгивая по кухне воду, — беленького-то всяк полюбит!.. Костик, лей, не жалей!

— Вот так, лейте, лейте! Глядишь — по кухне-то и ручьи побегут!

— А мы с Костиком возьмем да и вытрем и пол вымоем! Что нам, привыкать, что ли!

— Ох, Саша, кому ты достанешься, — со смехом сказала Катерина, — счастливая будет: ты ей и пол вымоешь и хлеб испечешь!..

— Ну, та счастливая еще на свет не родилась, — ответил Саша, причесывая перед зеркалом свой черный блестящий чуб.

— Подумаешь, какой красавец нашелся! — заговорили сразу и Матрена Андреевна и Катерина. — Лауреат Сталинской премии!

— Пока не лауреат, а когда-нибудь буду!

— Ох ты! А в Москве еще вчера спрашивали: «Когда же вы Сашку Кондратова на премию выдвинете?» Там уже и орден приготовили! — подхватил шутку Костик.

Только Маруся стояла в сторонке и молча улыбалась, застенчиво поглядывая из-под припухших век.

Матрена Андреевна начала было собирать обед, но Катерина остановила ее:

— Подождите немножко, у нас тут к Саше важное дело.

— Ну ладно, — согласилась та, — поговорите, а я пока пойду корову подою.

Саша, выслушав девушек, сказал серьезно и твердо:

— Никуда никому уходить не надо. А надо работать. Это во-первых.

— А как с ней работать? — вспыхнула Катерина. — Ты же видишь, что она Марусе ничего делать не дает!

— А у Маруси разве голоса нет? Добиваться надо! Марфа Тихоновна не одна колхозные дела решает, есть ведь и правление, есть и партийная организация. Разве не к кому обратиться? Пойди к парторгу, поговори — разберутся, помогут.

— Пойдешь? — спросила Катерина Марусю.