– Это плохо?

– Почему же плохо, это хорошо. Слава богу, в этом плане в стране начали появляться носители национальной идеи. По крови я наполовину мордвин, наполовину украинец, но по духу – русский, так что хорошо понимаю ваши чувства. Но к делу. О чем вы хотели поговорить со мной?

– О будущем.

Шарипов с сомнением приподнял бровь.

– О моем? Или о вашем?

– О будущем всего человечества.

– Тогда вы обратились не по адресу. Хотя если это шутка…

– Я редко шучу на деловых встречах. Здесь – расчеты и описание проектов. – Лев Людвигович достал из портфеля красную папку. – Не хотите взглянуть?

– Расчеты чего?

– Расчеты У-реактора с практическим выходом энергии до тысячи мегаватт и летательного аппарата на базе УКС.

– Что такое УКС?

– Теория упругой квантованной среды, разработанная моим учителем Владимиром Семеновичем Леоновым.

Шарипов снова шевельнул бровью, но папку взял. Открыв, начал рассматривать схемы и рисунки, нашел текст.

– Читайте только резюме, – посоветовал Федоров. – Этого пока достаточно. Я тоже наводил о вас справки, прежде чем идти к вам на прием, и мне понравился ваш деловой подход. Если вы рискнете вложить в эти проекты не такие уж и большие средства, отдача будет во сто крат больше. Это я вам гарантирую. У-реакторы могут быть какой угодно мощности и размеров. Их можно ставить хоть на автомобили, хоть на корабли, хоть на самолеты. А моя «летающая тарелка» способна долететь до Марса за сорок два часа.

Шарипов дочитал пояснительную записку, вскинул на гостя глаза, в которых сквозь сомнения и колебания просверкивал огонек заинтересованности.

– Вы серьезно предлагаете мне вложить капиталы в эти проекты?

– Абсолютно, – кивнул Лев Людвигович. – Для начала хватит ста тысяч «зеленых» – для создания лаборатории и проведения полномасштабных экспериментов. Хотя я спокойно приму любое ваше решение. Отфутболивали меня много раз и на разных уровнях, так что я уже привык. Тем не менее хотел бы, чтобы ко мне не относились как к сумасшедшему.

– Это будет нелегко, – улыбнулся Иван Кежеватович. – Особенно после заявления о полете на Марс за сорок часов.

– Сорок два часа – не предел, этот срок просто отражает нынешнее состояние техники и материаловедения. В будущем длительность полета можно будет сократить вдвое.

– Тем более.

– Я понимаю, – усмехнулся Лев Людвигович. – Наверняка вам уже приходилось сталкиваться с разного рода фанатиками и псевдоучеными, обещающими грандиозную прибыль. Теоретическую. Я же – практик. У-реактор в действии я вам показать не могу, первая модель сейчас находится в Минске, а вторую я недоделал из-за отсутствия финансирования. Но модель «летающей тарелки» могу продемонстрировать.

– Она у вас с собой?

– Естественно. – Лев Людвигович вытащил из портфеля коробку из-под электроутюга. – Это уже второй образец. Первый я подарил генеральному директору концерна «Энергия». Все надеялся, что его заинтересует мой проект.

– Не заинтересовал?

– Увы. Ракетные технологии для наших космофирм гораздо привычнее и надежнее, да и поддерживаются на государственном уровне. Мои технологии для ракетчиков – темный лес, а конкурентов они не любят.

– Конкурентов никто не любит.

Лев Людвигович открыл коробку и достал оттуда обычную детскую юлу, только без центрального стержня.

– Вот мое творение.