Служак редко, очень редко выходил из дома. Он боялся. Боялся все того же, что однажды на пороге его жилья появятся люди в милицейской форме.

Но они не появлялись.

Прошло еще одиннадцать месяцев.

В доме, где жил Анатолий Служак, понадобилось сделать ремонт. Собственно, и не ремонт это был вовсе: просто сгнили водопроводные и прочие трубы и их потребовалось заменить. Трубы стали тянуть снизу, с первого этажа. Дошли до квартиры Служака, а там — замок. Подождали день, подождали другой — Служака нету. Стали тянуть трубы сверху, также подводить к квартире Служака. Подвели — и вновь остановились: мешал замок.

Тут на пороге возникла соседка:

— Вы знаете, — сказала она водопроводчикам, — Анатолий Васильевич Служак — шофер-дальнобойщик, он может долго отсутствовать — месяц, два, три…

Водопроводчики переглянулись: такие долгие паузы в работе, за которую им решили выдать зарплату — причем сразу за несколько месяцев, в их планы никак не входили, и они решили вскрыть квартиру… Взять понятых, как это положено в таких случаях, и вскрыть. При свидетелях быстро произвести все монтажные работы, и вновь закрыть… Хозяин приедет из рейса, а ему ни о чем не надо будет беспокоиться, у него все уже сделано и не надо ни у кого стоять над душой, ожидать, когда подойдет очередь…

Едва они занялись тем, что затеяли, как дверь квартиры распахнулась, на пороге появился бледный, как мел, Анатолий Васильевич Служак и заявил твердым голосом:

— Я иду в милицию!

Водопроводчики напряглись, если не сказать больше. Они ведь нарушили закон и совершают теперь нечто противоправное — вскрывают дверь в квартиру этого человека. Пусть даже при свидетелях… Пусть даже при представителе жилищно-эксплуатационной конторы…

— Не надо, не надо никакой милиции! — запричитал бригадир водопроводчиков. — Мы все тебе сделаем, дверь подправим, зашпаклюем, подкрасим… Не надо милиции!

— Нет. Я иду в милицию, — твердо заявил Анатолий Служак и раздвинул строй водопроводчиков своим исхудалым, измученным телом… Но в милицию он не пошел, пошел к соседке, у которой имелся телефон, от нее уже позвонил в милицию. Он даже не знал, где находится их отделение: был там давным-давно, когда прописывался в квартиру.

Вскоре к Служаку приехала целая бригада — эксперты, следователи из милиции, представитель прокуратуры Сучков Александр Михайлович. Служака допросили. Потом открыли дверь в комнату, где лежал его родной брат Владимир Служак. Вернее, то, что от него осталось. Открывали дверь, честно говоря, не без некоей внутренней дрожи, хотя все, кто приехал на квартиру к Служаку, были людьми бывалыми. Очень уж страшной была эта история: человек прожил четыре года одиннадцать месяцев в одной квартире с трупом, совсем рядом…

Сучков вспомнил, что нечто подобное произошло в годы войны в блокадном Питере: там одна женщина держала за печкой труп умершей сестры. Сестра мумифицировалась… Но женщина та преследовала конкретную цель — ей надо было выжить: она получала на сестру продуктовые карточки…

Тот питерский случай попал в историю криминалистики. Но о том, что произошло у Анатолия Служака в его квартире на улице Мира, наверное, не только история криминалистики ничего не знала… Это было нечто особое, пугающее фактом собственного существования в списке разных «ужастиков».

Труп Владимира Служака превратился в мумию, по которой невозможно было определить, Служак это или кто-то еще. На фотоснимках, которые Сучков получил в ходе следствия, Владимир выглядел этаким бравым, уверенным в себе молодцом, с густой шевелюрой и открытым взглядом, — чувствовалось, человек этот полон жизни, надежд, планов, желаний, он очень старался выглядеть на фотокарточке получше, и это у него получилось, — и совсем не был похож этот Служак на мумию.