– Но я никогда не упоминала про то, что у меня была лучшая подруга-стерва. Ты помнишь, чтобы я что-нибудь говорила о ней?

Айрис потерла подбородок.

– Вообще-то нет. Но я тогда была уставшей, может, уже заснула к тому времени.

Ханна провела ладонью по лбу. Что, черт возьми, происходит? Минувшим вечером, пытаясь заснуть, она выпила лишнюю таблетку валиума. Неужели потом что-то сболтнула во сне про Мону? Казалось, разум ее трансформировался в бесконечный темный туннель.

– Ханна, может, ты и не хотела говорить о своей подруге, – поспешила вмешаться доктор Фелисия. Она встала и отошла к окну. – Но порой сознание и организм человека находят способ вытолкнуть проблему наружу.

Ханна наградила ее сердитым взглядом.

– Я не имею привычки болтать всякую чушь ни с того ни с сего. У меня нет синдрома Туретта. Я не дебилка.

– Не надо так волноваться, – мягко произнесла доктор Фелисия.

– Я не волнуюсь! – Истеричный вопль Ханны эхом отрикошетил от стен.

Фелисия, округлив глаза, попятилась. Осязаемая волна напряжения прокатилась по комнате. Меган кашлянула и прикрыла рот рукой:

– Психопатка.

По телу Ханны побежали мурашки.

Фелисия вернулась на свое место и стала листать ежедневник.

– Что ж, пойдем дальше. – Она перевернула страницу. – Итак… Джина. Ты разговаривала с мамой на этой неделе? Как все прошло?

Хотя доктор Фелисия уже переключила внимание на других девушек, Ханна все никак не могла успокоиться. Казалось, в мозгу у нее торчит заноза, которую непременно нужно вытащить. Закрыв глаза, она снова представила себя на парковке частной школы Роузвуда, увидела, как на нее несется автомобиль Моны. Нет! – вопила она про себя. Нельзя думать об этом, не здесь, не сейчас, вообще никогда. Усилием воли она разжала веки. Пенорезиновые «червяки» в углу расплывались, качались перед глазами. Лица девочек вытягивались и деформировались, как в кривом зеркале.

Не в силах больше выносить это, Ханна ткнула дрожащим пальцем в сторону Тары.

– Ты должна рассказать мне, откуда ты узнала про Мону.

В комнате воцарилась тишина. Тара сдвинула неровные дуги бровей.

– Прошу прощения?

– «Э» сообщил тебе про нее? – допытывалась Ханна.

– Кто такой «Э»? – Тара медленно покачала головой.

Доктор Фелисия встала и, подойдя к Ханне, тронула ее за руку.

– Ты расстроена, милая. Иди в свою палату, отдохни.

Но Ханна не шевелилась. Тара отвечала ей таким же немигающим взглядом, потом закатила глаза и пожала плечами.

– Я понятия не имею, кто такая Мона. Я думала, твоей лучшей подругой-стервой была Элисон.

У Ханны перехватило дыхание. Она обмякла в кресле.

– Элисон? – встрепенулась Айрис. – Та самая девчонка, чей флаг ты носишь с собой? Почему была?

Ханна пропустила ее вопрос мимо ушей. Она не сводила взгляда с Тары.

– Откуда ты знаешь про Элисон? – прошептала она.

Нехотя Тара сунула руку в свою позорную парусиновую сумку.

– Отсюда. – Она швырнула ей через всю комнату номер People, который Ханна прежде не видела. Журнал упал у ног Ханны. – Я хотела показать тебе его перед групповой терапией, но ты ведь у нас слишком крутая, не соизволила снизойти до меня.

Ханна подняла журнал и открыла его на отмеченной странице. В глаза сразу бросился заголовок во весь разворот: «Неделя тайн и лжи». Ниже была помещена фотография Ханны, Спенсер, Арии и Эмили, выбегающих из горящего леса.