И он говорить.

Говорить о том, что английская девушка обещает ему бессмертие… О том, что когда он Ро Cи-Энг уедет из России, о нем не позабудут… Умрет, и тогда не позабудут…

Четырехглазая слепит его статую… Белую настоящую статую, какую они видели в Токио и которая изображает их императрицу… Эту статую разошлют по всему миру и вся Европа будет любоваться красотой и мускулами великого гимнаста Ро Cи-Энга. И имя его увенчается бессмертием. Четырехглазая обещает ему это бессмертие.

Ай-Мэ слушает его… Глаза ее широко расширены и блестят так, что становятся страшными. Она не верить и не понимает того, что ей говорить Ро. Одно только понимает и чувствует Ай-Мэ.

Для того чтобы стать бессмертным, Ро должен идти в мастерскую четырехглазой и быть с нею все время, пока не окончится работа статуи. И этого она не хочет и не может допустить. Одна мысль об этом наполняет бешенством ее сердечко куколки.

— Ро, — кричит она не своим голосом, — ты не пойдешь, Ро!.. не пойдешь.

— Пойду! — одним словом отвечает Ро, но так решительно, что она не может в нем сомневаться.

Он пойдет к четырехглазой!

Тогда вне себя сжимает она его шею на сколько может больно и шепчет, задыхаясь от любви и злобы.

— Не пойдешь, не пойдешь, Ро!

Она точно безумная. Ее зубы щелкают, как в лихорадке… Все ее маленькое тело бьется и содрогается на его могучей груди. Ее пальцы, как каленые иглы жгут его шею, едва причиняя ему боль.

— Я пойду послезавтра, слышишь ты, куколка? — еще тверже повторяет Ро, еще решительнее его глаза загораются знакомыми Ай-Мэ огоньками бешенства.

— Пусть бьет, пусть убивает, только не ходить к той, — мысленно твердить Ай-Мэ и сильнее обвивается пальцами вокруг его шеи.

Ро Cи-Энгом овладевает порыв ярости. Женщина — раба, женщина — собственность, смеет разговаривать. О!..

Он грубо сбрасывает ее со своей груди и бьет так, что искры сыпятся из глаз бедняжечки Ай-Мэ… Она ликует…

VII

Электричество горит нестерпимо ярко…

Сегодня этот свет болезненно режет глаза Ай-Мэ. Ее тело ноет от вчерашних побоев, но сердце не ноет…

Сердце решило…

Вчера, когда Ро, избивший ее до полусмерти, уснул в их общей широкой номерной постели, Ай-Мэ решила…

Она вынула из висячей походной кумирни всех своих маленьких божков и молилась им и просила…

Просила, чтобы Ро не пошел завтра к четырехглазой, обещавшей ему бессмертие… Просила, чтобы духи света просветили ее кукольный ум и послали ей мысль, как удержать Ро Ci-Энга.

И светлые духи вняли молитве маленькой женщины.

Мысль явилась… блеснула ярко…

Ай-Мэ решила… Она удержит Ро, он не пойдете завтра после репетиции к четырехглазой. Он останется с нею и будет с нею до тех пор… пока…

Ай-Мэ смотрит по-прежнему в кипящий публикой партер.

Вон ненавистная голова в белой шляпе с пером до плеча… Она постоянно в своем кресле. Она улыбается Ро… потому что считает себя высокой и красивой, а ее, Ай-Мэ, маленькой и ничтожной. Она умнеть давать бессмертие, когда Ай-Мэ умеете только любить.

Любить и ласкать…

Этого мало, надо большего. Надо давать бессмертие…

Умей она делать статуи, увековечивать ими имена славных, Ро Cи-Энг не ушел бы от нее никогда…

Ро Cи-Энг…

Куколка смотрит на него и никогда он не кажется ей таким ловким и красивым, как сегодня. Трико оттеняет малейшие изгибы его тела и глаза горят как два громадных полярных солнца… Ай-Мэ смотрит и не может насмотреться на Ро…

Сейчас она выйдет… Сейчас взберется на шесть поставленный на подбородке мужа, сейчас будет балансировать на своей опасной высоте…

Сейчас светлые духи помогут ей не пустить Ро к четырехглазой…

Яркая рампа ударяет ей по глазам нестерпимым светом…

— Быстрей, куколка! — кричит ей по-японски Ро.