Она подошла к мужу, взяла его за руку и прижалась к его плечу.

— Очень просто, отец, — сказала она спокойным, почти небрежным тоном. — Джон уходит в отставку из армии.

— Но почему? — загремел Том Бентон. — Он прощен! Его похвалили! Все ждут, что он вернется назад…

— Я не возвращусь в армию, которая осмелилась обвинить меня по двадцати двум пунктам и у которой не хватило духа и товарищеской доброй воли признать, что я доказал свою невиновность по меньшей мере по одному пункту.

— Конечно, конечно, — гудел Том, — это была жалкая сцена. Но семь судей подписали заключение с просьбой к президенту смягчить приговор.

Джон взял экземпляр документа, лежавшего на его столе, повернул первую страницу и пальцем указал на параграф на второй странице.

— Читали ли вы это? — хрипло спросил он. — Вы действительно советуете мне вернуться в армию, которая говорит: «Суд не нашел ничего противоречивого в приказах и инструкциях правительства; ничего, ставящего под сомнение показания прокуратуры; словом, ничего, что квалифицировалось бы в юридическом смысле как сопротивление властям, за которое был осужден обвиняемый…»? Единственный способ, которым я могу выразить полный протест, — это уйти в отставку.

Понимая тяжелые последствия, но не представляя себе, что делать, Том Бентон повернулся к дочери в расчете на ее помощь.

— Что ты скажешь на все это, Джесси? — спросил он.

На долю секунды Джесси показалось, что у нее перехватило дух. Ее муж обижен позицией отца; его гордость так сильно ущемлена, что есть опасность срыва. Он никогда не оправится, если все будут против него. Понимая, что ее отец абсолютно прав, а муж абсолютно не прав, она все же решила встать на сторону мужа, на сторону человека, который никогда не чувствовал себя уверенно в мире. Она должна поддержать его решение и, что более важно, каждым словом и жестом показать свое согласие с ним.

Она взяла себя в руки, глубоко вздохнула и ответила твердым голосом:

— Я согласна с Джоном.

Казалось, что лицо ее отца осунулось.

— Ты согласна! Но, Джесси, это невоз… Всего два дня назад…

— Два дня назад я не знала, что президент Полк не отменит все обвинения.

— Но разве ты не понимаешь…

— Я сознаю, что допущена несправедливость в отношении моего мужа. Его право — выразить самый суровый протест.

Вся помпезность и надутость Тома Бентона испарились; затуманенному взору Джесси показалось, что ее отец почувствовал себя в ловушке.

Он крикнул в отчаянии:

— Я думал, что научил тебя мужской логике! Я полагал, что ты можешь мыслить как мужчина! А ты рассуждаешь как женщина!

Джесси жалостливо улыбнулась и ответила:

— Да, отец, совсем как женщина.

Ее голос как бы подвел черту, и Том Бентон не решился настаивать на своем. Она чувствовала себя несчастной: ведь стараясь скрыть истину за своими мотивами, она обижает его. Но ее первый долг — защитить мужа; в супружестве нет ни правого, ни неправого, логичного или бессмысленного, причинного или беспричинного; есть только натура мужчины, с которой надо работать, его таланты и пределы, его чувства, характер, личность: именно они, и только они, определяют его поведение. Супружество — это скала, все остальное лишь пена, разбивающаяся о скалу.

_/11/_

Она пошла с ним на рынок, чтобы выбрать лучшую ткань для костюма.