Она зашла за кресло отца, обняла его за шею и прижалась щекой к его седым волосам на виске.

— Отец, ты всегда говорил, что мы должны быть вместе при всех обстоятельствах. Пожалуйста, не бросай меня сейчас.

Ухом он уловил что-то в ее голосе. Он протянул руку и притянул ее к себе. Потом стал пристально вглядываться в ее глаза, пытаясь понять, что в них скрыто.

— Я понимаю, что ты делаешь все это не ради себя, — сказал он ласково. — Если бы ты хотела стать первой леди, ты убедила бы Джона принять предложение демократов. Тогда почему же ты действуешь таким образом? Что в твоем положении выходит за рамки политики? Ты должна быть откровенной, Джесси.

На миг на ее глаза набежали слезы, а голова поникла. Затем она сказала:

— Я думала, что никогда никому не скажу об этом, но теперь я поняла, что должна сказать. Видишь ли, отец, Джон не совсем… как другие мужчины. У него есть душевная рана. Из-за этой раны он иногда делает то, что ты не в состоянии понять, а я соглашаюсь с его суждением даже вопреки твоим более весомым соображениям…

— …Как в то время, когда ты позволила ему уйти из армии?

— Да. Мать Джона в семнадцать лет вышла замуж за мужчину старше шестидесяти… После двенадцати лет несчастливой жизни она встретила отца Джона — Шарля Фремона и сбежала с ним. Она рассказала Джону, что брачная церемония состоялась, но ее муж не смог получить развод от законодательного собрания Виргинии, и, таким образом, брак Фремона в любом случае незаконен. Джон был… незаконнорожденным.

Ошарашенный Том уставился на дочь.

— Незаконнорожденный, — прошептал он. — Ну, я не представлял себе… Джесси, как давно ты знаешь об этом?

— Джон сказал это, когда мы еще были свободны. Он думал, что я расторгну помолвку.

— Боже милостивый, — прошептал он про себя. — Почему это держалось в секрете от меня все эти годы? Почему мне никто не сказал?

— Потому что боялись за последствия.

— Знает еще кто-нибудь? Насколько широко распространены сведения?

— Это хорошо известно на Юге, — откровенно ответила она. — Скрыть невозможно… Теперь ты понимаешь, отец, почему я не хочу ранить его. Другой человек счел бы это чисто политическим вопросом; Джон не может принять за личное; это может повредить вашим отношениям.

Том принялся ходить взад-вперед по небольшой, заставленной книгами комнате.

— В таком случае я еще больше прав, Джесси! — воскликнул он. — Ты не должна позволить Джону поставить себя под удар. Эта кампания будет самой ожесточенной и грубой с того времени, как Эндрю Джэксон побил Генри Клея в 1828 году. Когда люди находятся на грани гражданской войны, они не думают о личных чувствах. О том, что он незаконнорожденный, будут шуметь по всей стране; возникнет страшный скандал. Подумай, какая клевета и грязь польются.

— Джон поймет, почему демократы поливают его грязью. Он в состоянии встать над всем этим, осознавая, какую цель преследует такой шум. Но он любит тебя, и ты любишь его; если ты отречешься от него, он не сможет понять этого.

— Джесси, если ты готова оказаться в гуще скандала, то подумай о своих детях. Разве ты хочешь, чтобы они ожили, неся на своих плечах бремя ваших политических амбиций?

— Я знаю, что ты любишь Лили, Чарли и Фрэнка. Если ты боишься, как бы возможные обвинения не повредили их положению в мире, тогда поддержи Джона в борьбе, помоги ему войти в Белый дом. Детям президента не придется тревожиться за свое положение в обществе.