Айзек Азимов. Бессмертный бард
– О да, – сказал доктор Финеас Уэлч, – я могу вызывать души знаменитых покойников. Он был слегка под мухой, иначе бы он этого не сказал. Конечно, в том, то он напился на рождественской вечеринке, ничего предосудительного не было. Скотт Робертсон, молодой преподаватель английского языка и литературы, поправил очки и стал озираться – он не верил своим ушам. – Вы серьезно, доктор Уэлч? – Совершенно серьезно. И не только души, но и тела. – Не думаю, чтобы это было возможно, – сказал Робертсон, поджав губы. – Почему же? Простое перемещение во времени. – Вы хотите сказать, путешествие по времени? Но это несколько… необычно. – Все получается очень просто, если знаешь, как делать. – Ну, тогда расскажите, доктор Уэлч, как вы это делаете. – Так я вам и рассказал. Физик рассеянным взглядом искал хоть один наполненный бокал. – Я уже многих переносил к нам, – продолжал Уэлч. – Архимеда, Ньютона, Галилея. Бедняги! – Разве им не понравилось у нас? Наверно, они были потрясены достижениями современной науки, – сказал Робертсон. – Конечно, они были потрясены. Особенно Архимед. Сначала я думал, что он с ума сойдет от радости, когда я объяснил ему кое-что на том греческом языке, который меня когда-то заставляли зубрить, но ничего хорошего из этого не вышло… – А что случилось? – Ничего. Только культуры разные. Они никак не могли привыкнуть к нашему образу жизни. Они чувствовали себя ужасно одинокими, им было страшно. Мне приходилось отсылать их обратно. – Это очень жаль. – Да. Умы великие, но плохо приспосабливающиеся. Не универсальные. Тогда я попробовал перенести к нам Шекспира. – Что! – вскричал Робертсон. Это было уже по его специальности. – Не кричите, юноша, – сказал Уэлч. – Это неприлично. – Вы сказали, что перенесли к нам Шекспира? – Да, Шекспира. Мне был нужен кто-нибудь с универсальным умом. Мне был нужен человек, который так хорошо знал бы людей, что мог бы жить с ними, уйдя на века от своего времени. Шекспир и был таким человеком. У меня есть его автограф. Я взял на память. – А он у вас с собой? – спросил Робертсон. Глаза его блестели. – С собой. – Уэлч пошарил по карманам. – Ага, вот он. Он протянул Робертсону маленький кусочек картона. На одной стороне было написано: «Л, Кейн и сыновья. Оптовая торговля скобяными товарами». На другой стояла размашистая подпись: «Уилм Шекспр». Ужасная догадка ошеломила Робертсона. – А как он выглядел? – спросил преподаватель. – Совсем не так, каким его изображают. Совершенно лысый, с безобразными усами. Он говорил на сочном диалекте. Конечно, я сделал все, чтобы наш век ему понравился. Я сказал ему, что мы высоко ценим его пьесы и до сих пор ставим их. Я сказал, что мы считаем их величайшими произведениями не только английской, но и мировой литературы. – Хорошо, хорошо, – сказал Робертсон, слушавший затаив дыхание. – Я сказал, что люди написали тома и тома комментариев к его пьесам. Естественно, он захотел посмотреть какую-нибудь книгу о себе, и мне пришлось взять ее в библиотеке. – И? – Он был потрясен. Конечно, он не всегда понимал наши идиомы и ссылки на события, случившиеся после 1600 года, но я помог ему. Бедняга! Наверное, он не ожидал, что его так возвеличат. |
