|
Поверь мне, это очень приличные деньги. Или ты, как истинный русский патриот, предпочитаешь рубли? – Я, как истинный советский патриот, предпочитаю валюту. Названная сумма Демиду понравилась. Раньше, когда он подрабатывал в охране, у него водились денежки, и немалые. Но теперь, когда он оставил это опасное занятие и стал жить на скудную преподавательскую копейку, такой заработок казался баснословным. – Ну что, все ясно? – Да, вполне. – Тогда приходи завтра в мой офис, и мы оформим договор. Яна приедет через две недели, так что у тебя пока есть время для отдыха. Можешь съездить куда-нибудь в Сочи. – Да нет, в Сочи как-то не тянет. В деревне дел полно. – Отлично. Я жду тебя завтра в девять утра в офисе. Вот моя визитная карточка. От машины опять откажешься? – Да нет, пожалуй. Надеюсь, у вас не Мерседес? – Ауди-сотка подойдет? – Потянет. – О, это уже знак доверия! Польщен, польщен! Николай похлопал Демида по плечу и они расстались. ГЛАВА 4 Следующие две недели Демид посвятил войне. Войне за родную землю с супостатом, посягнувшим на святое. Битва была изматывающей и кровопролитной, противник нес потери, но не сдавался. Новые полчища врагов вставали на смену павшим и теснили Демида, творя свое черное дело и пядь за пядью уничтожая плоды Деминого труда. Демид воевал с воронами. Демид любил огородничать и знал в этом толк. На своих шести сотках, где каждая горсть земли прошла через его пальцы, он чувствовал себя настоящим хозяином. Он умело применял и светлое социалистическое учение товарища Мичурина, и порочную, развенчанную партийными конференциями буржуазную генетическую теорию Менделя-Вейсмана-Моргана. И то и другое давало хорошие плоды, мирно соседствующие на обеденном столе, несмотря на непримиримые классовые позиции. Дема был грамотным и трудолюбивым человеком, соседи его уважали. Конечно, случались и неприятности – нежные акклиматизированные растения мерзли и усыхали, на них нападали прожорливые гусеницы, тля и вирусы неизвестной породы. Демид терпеливо сносил пакости, творимые матушкой-природой, и выхаживал своих питомцев. Той ночью Демид спал беспокойно. Странный сон снился ему. Он бежал по огромному белому полю, падая и проваливаясь по пояс в снег. На нем висело драное рубище, волосы светлыми космами падали на плечи. В руке у Демида был тонкий, леденящий пальцы серебряный меч. "Главное – не открыть грудь, – бормотал он на бегу, – Враг не должен увидеть Знак". Он снова упал, запутавшись в полах своего зипуна. А когда поднял голову, увидел высокого старика. Старец был одет в черный бараний полушубок, вывернутый наизнанку и запахнутый на левую сторону. В руке он держал большой посох с острым железным крюком на конце. Желтоватая борода растрепалась на ветру, черные глаза из-под кустистых бровей смотрели властно и зло. Демид попытался встать, но старик вытянул когтистую руку и неодолимая сила придавила Дему к земле. Он ткнулся носом в снег. – Лежи, пес, – сказал старик. Голос его оказался неожиданно высоким, с визгливой хрипотцой. – Скрычу я: розынься земля, росступисе на триста локтей и оттоль выйди вороны черны числом тьма. Пристаньте сему человеку, рабу Демиду, вороны черны, клюйте глаза его ясны, сердце его ретивое, во все семдесять жил, семдесять составов. Тем моим словам замок, а ключ у самого сатаны в коленех. |
