|
Вломим мы старому уркагану по первое число. Ну, лады? – Лады, – зло усмехнулся Петрович. – Прав ты, парень! Плакать пока рано. Если не оторву этому гаду голову, тогда нет справедливости на земле. А теперь, пожалуй, подкрепиться не помешает. Дай-кось… Петрович, не обращая внимания на тряску, с прежней своей ловкостью полез на полку и выудил оттуда флакончик темного стекла, заткнутый бумажной пробкой. Открыл бутылку и резкий травяной аромат заполнил комнату. – Не спортился? – Петрович с сомнением глянул в горлышко. – Пахнет вроде, как надо. Зелье отменное, только нельзя употреблять его слишком часто. А сейчас вроде тот самый случай. Он хлебнул из флакона и крякнул, вытер набежавшую слезу рукавом. Глаза его засияли в полумраке зеленым фосфорическим светом. – И ты приложись, помощник. Не помешает. Только не задохнись с непривычки. Демид сделал осторожный глоток и у него перехватило дыхание. Внутренности опалило огнем, комната закружилась перед глазами. Демид покрутил головой, и четкость зрения вернулась к нему с удесятеренной силой, все чувства обострились, наполняя разум незнакомыми ощущениями. Он слегка сжал кулак и флакон разлетелся вдребезги. Жидкость, попавшая на руку, с шипением всосалась в кожу, оставляя темные пятна. – Осторожнее, Дема, сила твоя увеличилась. Голова не кружится? – Ничего. Все нормально, – Демид едва удержался на ногах от очередного подземного толчка. – Господи, когда перестанет трясти избу? Как в поезде прямо. – Думаю, еще немного осталось. – А что с Яной? – встревожился Демид. Девушка спала, не обращая внимания на происходящее вокруг. Дема потряс ее за плечо, но она не проснулась, лишь зябко завернулась в одеяло. – Не трогай ее, – сказал Алексей. – Это я ее усыпил. Знаю, как ты к ней относишься, но теперь она нам не помощница – скорее наоборот. Хозяин ее рядом. Ты ведь не хочешь, чтобы она вцепилась тебе зубами в горло? Пускай спит. Тряска неожиданно прекратилась, дом стал как вкопанный. И в ту же секунду оглушительно лопнуло стекло, в окне показалась огромная кабанья морда – клыкастая, с маленькими злыми глазками. Кабан с визгом влетел в комнату и покатился по полу. Демид обомлел – задней половины туловища не было, ее словно обрубило гигантским лезвием. Кровь толчками била из аорты, красные тряпки опавших легких со свистом пытались всосать воздух. Защитник одним прыжком оказался у окна и нарисовал в воздухе некий знак. Что-то снаружи тяжело стукнуло в раму и отскочило от нее. С улицы раздался бешеный вой, царапанье когтей, непонятные стуки. Свинья на полу билась в конвульсиях, выплевывая последние сгустки жизни. – Что это? – крикнул Демид. – Это таран Агея! Он им круг защитный пробил, вот кабана и разрезало пополам. Мать честная, это похуже бомбы – открывай скорее дверь! Кабанья туша расплывалась горой смердящего сала. Щетина на ней поднялась дыбом, превращаясь в тысячи дикобразьих игл. Демид бросился к двери и распахнул ее. Петрович схватил стокилограммовую тушу – на шее его вздулись жилы от напряжения – и выкинул ее наружу. В воздухе тонко запели иглы, впиваясь в стены. Демид, словно в замедленной съемке, увидел, как тонкая черная стрела летит ему прямо в лицо. Он вытянул руку и поймал иглу. Пальцы ожгло болью, игла жестко обвила кисть, пытаясь проникнуть под кожу. |
