— В какой именно? — спросила Дани, не желая принимать размытый ответ ещё раз.

После колебания Николас ответил.

— Они из силовых структур Совета.

— Что такое «силовые структуры Совета»? — спросила она резко.

— Это не имеет значения. Важно то, что тебе ничего не грозит рядом ними.

— Но моя сестра…

— Она жива и здорова, я все еще преследую их. Твоя сестра должна быть в порядке. Он не может причинить ей боль, пока ведет машину, и я не намерен предоставить ему подобного шанса.

Дани закрыла глаза с облегчением от его слов.

— Ты еще не звонила своей семье, не так ли? — вдруг спросил он.

Глаза Дани распахнулись в изумлении, как будто ее хорошенько встряхнули. Она должна была позвонить им сразу… и сообщить в полицию.

— Нет, — призналась она наконец, а затем добавила раздраженно: — Мне следовало сделать это сразу же. Я не знаю, почему так не поступила.

— Они, наверное, внушили тебе этого не делать, — сказал он спокойно. — Я не могу понять, почему они не отобрали твой телефон сразу же после похищения.

Она хмурилась, гадая, на чьей стороне этот человек, и тогда он сказал:

— Дани, я рисковал быть пойманным, чтобы спасти ваши жизни, так что доверься мне. Оставайся с ними.

— Пойманным? — повторила она, нахмурившись. — Почему они пытаются поймать Вас?

Пауза на этот раз была очень долгой, но все же он ответил:

— Я сделал ошибку давным-давно и боюсь, что убил кого-то. Они были посланы, чтобы найти меня и привезти в суд. Они хорошие ребята Дани, это я паршивая овца в стаде.

— И Вы просите меня доверять Вам? — спросила она сухо.

— Да — сказал Николас с горьким смешком. — Так кто из нас тут сумасшедший, а?

Дани ничего не сказала. Она не знала, что и думать. Он кого-то убил?

— Я знаю, что ты боишься, Дани, но ты действительно должна поверить мне и остаться с Деккером. И, наверное, было бы даже лучше, если бы ты не пробовала звонить своей семье. По крайней мере, пока мы не найдем твою сестру, и я обещаю, что верну ее тебе, но взамен ты должна не звонить родственникам. Они в любом случае будут волноваться. Лучше чтобы они ничего не знали, пока все не закончится, и вы обе не будете в безопасности. Хорошо?

— Хорошо? — повторил он, когда Дани промолчала.

— Хорошо, — прозвучал спокойный ответ, хотя она не была уверена, что сдержит свое слово.

Прошла еще одна минута молчания, и она подозревала, что он тоже сомневается в правдивости ее слов.

— Я не позвоню снова. Они поймут, что мы говорили.

— Нет, они не узнают, — заверила она, не желая терять связь со своей сестрой. Николас был единственным, кто мог сказать ей, жива ли Стеф или лежит на дне канавы, как одна из тех женщин на поляне. — Они снаружи, я вижу их. Они не знают, что я с вами разговариваю.

— Это не имеет значения. Они узнают, — серьезно сказал Николас и добавил для пущей убедительности: — Они прочитают твои мысли и узнают все, о чем ты думала, говорила и слышала.

— «Прочитают мои мысли»? — спросила Дани как-то неуверенно, начав задаваться вопросом, весь ли мир сошел с ума, пока она была в продуктовом магазине.

— Я знаю, что ничего из этого не имеет для тебя смысла, но ты просто должна доверять мне, — сказал Николас твердо. — Я сделаю все, что смогу, чтобы спасти твою сестру, но они могут сделать намного больше. Скажи им, что мы только что проехали грузинский залив на Шоссе 400.