Стараясь не привлекать внимания очереди, Иванов вышел из машины. Подошел к двери, постучал в стекло. Встретившись взглядом со швейцаром, показал глазами: надо. По виду его сейчас можно было принять за лицо свободной профессии. Возраст неопределенный. Одежда — тонкая кожаная куртка, свитер, узкие брюки, ботинки, рассчитанные на уличную слякоть. Все, как надо.

Швейцар приоткрыл дверь:

— Вам что, молодой человек? Мест нет, все занято.

Чуть надавив, Иванов быстро проскользнул в образовавшуюся щель. Очередь подалась было за ним. Из-за этого швейцар отвлекся, накидывая скобу. Не давая опомниться, Иванов тихо, со значением проговорил:

— Мне очень надо. Вас должны были предупредить, Алексей Павлович.

Не дожидаясь ответа, прошел в зал. Здесь по-прежнему вспыхивала светомузыка, но уже смешиваясь с глухими ударами из динамиков и общим шумом зала. Огляделся. Кафе, в основном, заполнено такими же мальчиками и девочками, что стоят снаружи. А вон и столик в дальнем углу. Лицом к залу сидит человек в сером костюме и очках. Невысок, худощав. Волос на голове почти нет, а их остатки на неровном черепе аккуратно подстрижены. Маленькие светлые усики. На вид — немного за сорок. Достает сигарету из лежащей на столе пачки.

Иванов подошел, остановился у столика. Сигареты достаточно редкие, "Фифс авеню". И зажигалка не из дешевых, электронный "Ронсон".

— Простите, вы Алексей Павлович?

— Совершенно верно. Алексей Павлович. А вы Борис Эрнестович?

— Борис Эрнестович.

— Садитесь. Не знал, что вам заказать, поэтому пока взял только себе.

— Мне только кофе. — Иванов сел.

Мужчина смотрит, чуть улыбаясь. В прищуренных серых глазах настороженная приветливость. Похоже, взгляд отработанный. Для своего возраста моложав. Тонкая голубая рубашка, подобранный в тон галстук, на левом безымянном пальце кольцо-печатка.

— Слушаю, Алексей Павлович. Вы хотели со мной поговорить?

— Хотел. — Алексей Павлович протянул пачку. — Пожалуйста. Вы курите?

— Не курю.

— Прекрасно. А я — если позволите. — Алексей Павлович взял зажигалку, не спеша прикурил. Глубоко затянулся, осторожно выпустил дым в сторону. Сделав несколько затяжек, положил сигарету на край пепельницы:

— Понимаете, все это… Звонок вам по телефону, встреча здесь… Все это я затеял по собственной инициативе. Сам. Но толкнула меня на это забота о безопасности нескольких людей… Им угрожает серьезная опасность. Очень серьезная.

— Кому "им"? Что это за люди?

— В первую очередь, конечно, это я сам. Во-вторых, это мои друзья.

— Кто именно?

— Люди в высшей степени порядочные. Со всех точек зрения. В том числе и с точки зрения закона.

— Прекрасно. Ну а остальное?

— Что остальное?

— Кто они? Их имена, фамилии? Где живут, работают?

— Могу назвать только одного человека. Гарибов Георгий Константинович. Вы ведь его знаете?

— В какой-то степени. А вы хорошо с ним знакомы?

— Это мой друг. Давний и очень близкий.

— И что же Гарибов? Что ему угрожает?

Алексей Павлович вздохнул:

— Борис Эрнестович, вы ведь все знаете про Гарибова. Давайте говорить начистоту.

— Давайте. Я с самого начала за это.