– Только это мне и нужно было знать.

– Пойми, я пережил сильное потрясение. И потом, о Господи, Фиона, ты представляешь, какие чувства я испы­тал, узнав о том, что она даже не дала моему сыну имя и не окрестила его? Люди называли его ублюдком. – Он силь­нее сжал ее руку, когда она, подняв их сомкнутые руки к губам, поцеловала костяшки пальцев. – Он спросил, мож­но ли ему будет, когда я привезу его в Скарглас, спать в замке. – Фиона чертыхнулась, и Эван мрачно кивнул. – Если бы она сказала мне о существовании сына, я бы изба­вил его от всего этого.

– Что ж, прошлого не поправить. Слава Богу, Сайаран очень сильный мальчик. Конечно, есть такие душенные рапы, которые никогда не затянутся, однако время – хо­роший лекарь. Он и сейчас смелый и бойкий, как и все семилетние мальчишки, а когда он освоится в замке окон­чательно и поймет, что его все здесь любят, все будет хо­рошо. Теперь я понимаю, почему он так обрадовался, уз­нав о том, что у него в детской будет своя маленькая кро­ватка. Хелена обращалась со своим собственным ребен­ком, как с бездомной собакой. Как может мать так поступать?

– Я не могу ответить на этот вопрос, милая. Как не могу ответить на вопрос, почему я не рассказал тебе обо всем, как только мне самому стало об этом известно. Голо­ва у меня была забита самыми разными мыслями. Я даже припомнил многочисленные ссоры, которые происходили между моим отцом и его женами из-за незаконнорожден­ных детей.

– Если бы какая-то женщина родила от тебя ребенка, в то время как ты был женат на мне, вот тогда тебе бы не поздоровилось. Я бы даже тебя кастрировала, причем мед­ленно, чтобы ты помучился.

Ухмыльнувшись, Эван притянул ее к себе и легонько коснулся губами ее сердито сжатого рта. Подумать толь­ко, одна мысль о том, что он может ей изменить, рассер­дила ее! Эван пришел в восторг. Ревность, конечно, не самое лучшее из чувств, но ее проявление обычно дает знать, что сердце женщины принадлежит тебе. Когда он поправится настолько, что будет в состоянии вновь за­няться с Фионой любовью, им предстоит серьезный раз­говор о том, какие чувства они испытывают друг к другу. Пора догадок и боязни ответов прошла. Он как следует продумает предстоящий разговор, пока будет выздорав­ливать. К тому же бояться ему нечего: поступки Фионы ясно дали ему понять, что у него есть надежда на взаим­ность.

– Я просто был в растерянности и не знал, что мне делать, Фиона. Только и всего. Никакого злого умысла я не таил. В тот день, когда Хелена и Хью меня поймали, я со­бирался привезти сына домой. – Он слегка нахмурился. – Сайаран знает, что его мать убили?

– Да, я ему сказала. – Фиона вздохнула. – Сначала я хотела сказать не всю правду, быть может, даже солгать, но потом передумала и рассказала ему все. Об этом еще будут говорить, и не раз, так что он все равно все узнает, так лучше уж от меня. Он знает, что она хотела убить тебя и сколько зла она тебе причинила. Правда, я лишь упомяну­ла, что она отстегала тебя хлыстом, а вот о том, что она еще и изрезала тебе спину ножом, он и сам догадался. По соб­ственному опыту.

– О Господи! Неужели она… – Фиона кивнула, преж­де чем он успел договорить, и Эван чертыхнулся. Правда, она не сильно его изувечила. Наверное, он слишком хоро­шо прятался или умеет быстро бегать, или нашлись добрые люди, которые ее остановили. Наверняка и Мэри его защищала. Он ее обожает, и, судя по его словам, она тоже его любит. Я сказала ему, что убила Хелену, потому что она пыталась меня убить. Он ни капли в этом не усомнил­ся. И потом, видимо, просто выкинул все это из головы. Во всяком случае, с тех пор он ни разу не упоминал о своей матери.