Уэн цинично фыркнула.

— За определенную сумму, милочка, люди идут и не на такое.

— Но ведь все знали, что она работала с архивом, видели, когда она входила и выходила. Ее сразу бы поймали.

— На человека, который все время вертится перед глазами, обычно меньше всего обращают внимание. Разумеется, это мог быть и кто-нибудь другой, как-то узнавший о том, что раскопала Джанет, и выкрал документы, надеясь на то, что пропажа обнаружится не так скоро. Так бы оно и было, если бы не Нанси Клеменс, буквально помешанная на чистоте и порядке. Она подняла с пола обрывок бумаги и туг же поняла, что он — из старого регистрационного журнала.

— Я должна поехать домой и позвонить Баду, — сказала Камми. В загородном доме не было телефона, никогда не было. И это являлось одним из многих его преимуществ.

— Он, конечно, обрадуется, получив от тебя такие сведения, — заметила Уэн, согласно кивая головой. — Это облегчит ему поиски. Однако, что касается меня… я не уверена, что приду в восторг, если ему удастся напасть на след Джанет и этих документов. Представь, как отреагирует вся наша семья, когда вьшснится, что наша бабка незаконнорожденная, и мы не имеем никаких прав на собственность семейства Гринли.

Камми повернула к ней голову.

— Я все понимаю, и мне очень жаль, но ведь теперь это не имеет никакого значения.

— Естественно, для тебя не имеет. У тебя есть имя, огромный дом… и, может быть, даже фабрика.

В голосе Уэн совершенно отчетливо звучала зависть, несмотря на все старания кузины скрыть ее завесой юмора.

— Но это — всего лишь прихоть судьбы, — возразила Камми. — Я не выбирала себе родителей и не понимаю, в чем меня здесь можно обвинить.

— Замечательно, — пропела Уэн, — но еще более замечательно то, что из-за тебя дерутся мужчины. Нет, я сейчас умру.

— Не говори глупостей, — сказала Камми и потянулась за своим стаканом.

— Ты что, не знаешь? А мне, между прочим, сообщили, что несколько дней назад в кабинете Кита Рид подрался с твоим мужем. Избил его основательно.

— Что ты такое говоришь?! — резко спросила Камми, так и не успев донести стакан до рта.

— Разбил ему нос в кровь, поставил под глазом синяк, да в придачу сломал два ребра, — пояснила Уэн.

— Рид не мог… — начала Камми и тут же замолчала. Он упоминал что-то о разговоре с Китом. Может быть, во время этой беседы они слегка погорячились. — Кто распространяет эти слухи? Кто-то из фабричных секретарей? — с сомнением спросила она.

— Насколько мне известно, это Вона Хаттон. Гордон в тот день явился домой разъяренным, а бедная Вона и попалась ему под горячую руку. Естественно, ей захотелось с кем-нибудь поделиться своими обидами, чтобы облегчить душу. А ее как раз пригласили украсить баптистскую церковь. Вот отсюда все и пошло.

Если все действительно так и было, то в достоверности сведений сомневаться не приходилось. И все же Камми нахмурилась. Вся эта история никак не вязалась с тем, что ей было известно о железном самообладании Рида. Хотя не исключен и такой вариант, что он намеренно не стал себя контролировать.

Уэн не спеша допивала свой бурбон. Становилось все темнее, огни в клубе гасли. Еще раз обсудив новость с кузиной, Камми подумала, что Уэн хотелось бы поглубже раскопать подноготную этого дела. Но что-то сдерживало эту женщину, и вряд ли это можно было назвать благоразумием.

Опорожнив свой стакан, Уэн поднялась. Камми проводила ее до пристани. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Уэн, спустившись в свою лодку, принялась заводить мотор. Камми отвязала веревку и бросила ее на корму. Прежде чем включить передачу, кузина повернулась к ней.

— А что ты собираешься делать, если документы не обнаружатся и не будет никаких доказательств того, что владелицей фабрики являешься ты?

— Я не знаю.