– Мэл не просто девятилетняя девочка. Она взрослый человек, в каком-то смысле более мудрый, чем многие из нас.

– Дело не в Мэл, – пытался возражать Люк. – Дело во мне. У меня нет отцовского инстинкта. Я не люблю детей.

– Я в это не верю. Вспомни день, когда ты нашел ее в овраге. Ты же ее не бросил! Я думала, что мне придется драться с тобой за нее.

– Это был защитный инстинкт, всего на несколько минут. Мэл должен воспитывать человек, который сможет удовлетворить ее эмоциональные потребности наряду с физическими. Я, скорее всего, не способен ни на то, ни на другое.

– Тогда кто способен, Люк? Кто еще? Шелби?

Люк замолчал, начиная понимать, что эта проблема непреодолима.

– Она моя дочь, Джесси?

– Какое это имеет значение?

– Никакого, но я хочу знать. Я имею право знать, – Джесси хотела солгать. На этот раз у нее была самая веская причина. Но ложь привела ее в это место, и теперь она чувствовала, что не может больше лгать. И она сказала ему правду, внимательно глядя в глаза, чтобы удостовериться, что это действительно не имеет для него никакого значения.

– Она не твоя дочь, Люк. И не моя. Это ребенок Шелби… от Хэнка Флада.

Люк погрузился в размышления. Все – от удивления до разочарования – отразилось на его лице, но он ничего не сказал.

– Когда я решила взять на воспитание Мэл, – объяснила она, – я пообещала себе, что никогда ее не брошу, никогда не оставлю ее так, как меня оставила Линетт. Или как Шелби оставила Мэл. Я собиралась стать единственной женщиной из семьи Флад, которая никуда не сбежала.

– Мы теряем время на пустяки, – хрипло сказал Люк. – Ты отсюда выберешься. Я поговорю с начальником тюрьмы. Когда-то он дружил с Саймоном. Потом я должен поговорить с прокурором…

– Перестань, Люк! Если ты пытаешься успокоить меня, есть только один способ сделать это.

– Я тебя умоляю, Джесси. Мэл больна. Что, если с ней что-нибудь случится?

Джесси понимала, что в нем бушуют противоречия. Казалось, он всерьез напуган перспективой воспитывать не вполне здорового ребенка. Внезапно она разозлилась.

– Неужели ты не понимаешь, что ты делаешь? Ты относишься к Мэл так же, как Саймон относился к тебе, как будто она неполноценная!

– Да, ты права! И именно поэтому я не могу исполнить твою просьбу. В детстве мне внушали отвращение к своей собственной персоне. Ты не боишься того, что это слишком сильно въелось в меня и я начну обращаться с ней так, как со мной обращался Саймон? Вдруг я причиню ей боль?

– Ты не сможешь.

– Я говорю не о физических издевательствах. Не мне тебе это объяснять. Она рискует стать заброшенным ребенком. Я все время путешествую и редко бываю дома. Ты хочешь, чтобы ее растили гувернантки?

Джесси в отчаянии отвернулась от него. Он так же яростно отбрыкивался от ответственности за Мэл, как она пыталась переложить ее на его плечи. И она не могла понять почему.

– Ты хватаешься за соломинку, – сказал Люк. – Если бы ты исследовала свое сердце, ты бы поняла, что это не лучшее решение для Мэл.

– Тогда каково же лучшее?

– Я не знаю. Дай мне время, и я найду его. Люк ничего не понимал. Она хотела, чтобы Мэл была с ним. Почему он не видит, как это для нее важно? Только эта мысль и приносила Джесси некоторое успокоение в той чудовищной дыре, куда она попала. Если уж она не сможет быть рядом с двумя людьми, которых любит, то, по крайней мере, будет знать, что они вместе. Но переубедить его трудно. Она уже научилась понимать его внутренний мир.

Откинувшись на складном стуле, Джесси почувствовала, как ее позвоночник наткнулся на железный прут.