|
Похоже, надо сразу ехать на Остендштрассе, прикинул Ян. Изначально он планировал заскочить на блошиный рынок, к копателям и в антикварный, но сейчас чувствовал, что просто не в силах. Земля, Земля, иду на маяк! Выход со станции У-Бана «Остендштрассе» располагался прямо в основании жилого дома. Мощёная плиткой пешеходная улочка, чахлые деревья в кадках, однообразные сероватые дома. Ян как-то прикидывал, с каким районом Москвы можно было соотнести здешние места — получалось, что с Черёмушками или Каховкой. Очень старая новостройка, не центр, но и не окраина. Знакомой дорогой — шагай прямо и не собьёшься! — Ян дошёл до нужного подъезда. Поприпоминав минуту, без ошибок набрал код, поднялся по лестнице на один этаж. Сам не заметил, как заранее начал улыбаться. Кто ходит в гости по утрам… тарам-парам… тарам-парам… При нажатии кнопки звонка зашёлся в художественном свисте искусственный соловей. На второй трели дверь распахнулась. — Принц Ойген здесь живёт? — спросил Ян. — Ему посылка от голодающих подданных. Невысокий сонный парень плотного телосложения окинул Яна скептическим взглядом. — Вова, меня глючит! — крикнул он через плечо. — Молочка принеси, что ли! Из кухонного проёма высунулась лохматая кудрявая голова. — Массовые галлюцинации вызывают неудобные вопросы к вашему поставщику алкогольной продукции, херр Ойген. Давайте впустим это в квартиру и используем как вещдок. А то молока на вас не напасёшься. — А вам, барин, поклон из Первопрестольной, — обратился к кудрявой голове Ян, понемногу вдвигаясь внутрь. — Передайте, говорят, Вальдемару: мол, помним, скорбим. — И что, сильно скорбят? — поинтересовался Ойген, он же Женя, забирая у Яна из рук сумку. — Не то слово! Пепел кончается, скоро нечем посыпать будет. Ойген отставил сумку подальше в коридор, крепко пожал Яну руку, хлопнул по плечу: — Привет, гонец с прародины! Да не сотрутся набойки твоих сапог-скороходов! Вальдемар, он же Вова, вышел из кухни, протянул Яну руку через плечо Ойгена: — Скорбь утихнет, а радость запомнится! Заходи! Мы к твоему приезду решили сделать русский обед! По квартире разливался соблазнительный запах борща. Ян скинул ботинки, залез в пакет, выудил красивую фигурную бутылку текилы: — Пойдёт? Вальдемар удивился: — К русскому-то обеду? Разумеется! Сейчас охладим чуть-чуть, пока ты руки моешь… — Текила-борщ? — мечтательно протянул Ойген. — Бармены Франкфурта киснут от зависти! Ян прошёл в ванную и сразу замёрз — окно-фрамуга, выходящее на улицу, было распахнуто, а на декоративной маленькой батарее кто-то завернул кран, так что помещение слегка напоминало вытрезвитель. Фыркнув, полилась вода, закрутились счётчики. Учёт, порядок, нормативы расхода. Ужас. Подставив ладони под теплеющую воду, Ян поймал мурашку и покрылся гусиной кожей. Раз-другой ополоснул лицо, смывая с себя дорогу. Смыть бы ещё и Шереметьево, и оставленную в сейфе папку с деньгами, и вообще… Не хотелось грузить друзей своими заморочками. Ян намылил руки скользким жидким мылом, потом под краном долго оттирал его с пальцев. Непривычно мягкая вода, особенно после Москвы. В коридоре послышались шаги. — Ян!!! Вальдемар обладал голосом повышенной проникающей способности, натренированным на детских утренниках и в неформальных сценических постановках. Раскатистый бронебойный баритон легко преодолевал железобетонные перекрытия, что уж говорить про хлипкую картонную дверь! — Выручай, слушай! Срочно нужна рифма к слову «лирик»! Может быть, твой незамыленный слух поможет нам подобрать что-то достойное. — А зачем вам? Рифма — какого назначения? — Не слышим тебя, — пророкотал Вальдемар. |
