Альдо неловко потоптался на месте. Может, подготовить Джино?

— Послушай, — начал он.

— Я плохо себя чувствую. Пойду прилягу. Ты принес отчет?

Альдо протянул кипу документов.

— Что слышно о Бое?

— Ничего. Ушел в глухое подполье. Но когда-нибудь ему придется вынырнуть на поверхность. Не волнуйся, мы его достанем.

— А кто волнуется?

* * *

Обед был превосходен. Генри заказал в номер холодного омара, охлажденное шампанское и клубнику со сливками.

Генри Муфлин-младший засыпал номер алыми розами, поставил романтическую музыку и запасся маленькой черной бархатной коробочкой, которую так и не разрешил Синди открыть вплоть до окончания обеда.

— Ну Генри! — пропищала она. — Ты жесток!

Он был счастлив.

— А ты так добра ко мне, любимая!

Она слопала омара, залпом осушила бокал шампанского, одну за другой затолкала в рот клубничины.

— Ну, мой сладкий! Теперь девочка может открыть коробочку?

— О да. Может.

Синди, точно голодная собачонка на кость, набросилась на коробочку; голубые глаза сияли. У нее было полным-полно драгоценных украшений, но девушке всегда мало.

Синди открыла коробочку и ахнула. Прямо глаза полезли на лоб при виде увесистого кольца, гордо покоившегося на ложе из черного бархата. Огромный рубин в старинной оправе из бриллиантов и изумрудов! Невероятно! Это превосходит все, что у нее было до сих пор.

— Господи, Генри! — выдохнула она. — Господи!

— Тебе н-нравится?

— Нравится? Нравится? Да я просто с ума схожу! — Синди вскочила и, заключив его в объятия, одарила пылким поцелуем. Он зарделся от радости. Было не так-то легко вырвать из аристократических рук его матушки семейную реликвию. Синди надела кольцо на палец и восхищенно помахала рукой в воздухе. Это настолько воодушевило Генри, что он тотчас с огромной скоростью начал срывать одежду со своего тощего безволосого тела и вскоре стоял перед Синди в костюме Адама, с не особенно мощной, но все же достаточной эрекцией.

Она не могла оторваться от кольца и все пыталась угадать его стоимость.

— Синди! — взмолился Генри. Она совсем забыла о его присутствии.

— Агу! Мой дитеночек Генри хочет поиграть?

— Да!

— Сейчас мой ненаглядный Генри посидит и посмотрит маленькое шоу. — Она легонько толкнула его в кресло, поставила пластинку и под звуки песенки «Меня согревает любовь» начала снимать шмотку за шмоткой.

Генри был в восторге.

* * *

Один в своих шикарных апартаментах, Джино перечитал письма сенатора Дюка. Этот человек мог быть финансовым гением, но в личной жизни идиот идиотом.

Двенадцать писем за двенадцать недель.

Двенадцать компрометирующих писулек, адресованных Зефре Кинсейду и сочиненных сенатором Освальдом, когда он отдыхал на юге Франции после того, как сломал ногу во время катания на яхте.

По письмам можно было воссоздать всю историю их отношений. Сенатор откопал Зефру Кинсейда во время полуночных скитаний в компании гомосексуалистов. Мальчик был очень юн, сенатор — очень богат.

Недельный роман. Встречи в подозрительном отеле на Вест-сайд, где не задают вопросов. Три года пылкой страсти. В самом начале юноше было пятнадцать лет.

Сенатор старался удержать своего сожителя. Но по мере превращения юноши в мужчину охладел к нему.

Остальное было нетрудно себе представить. Шантаж. Сенатор позвонил Джино и попросил оказать ему услугу. И Джино выполнил обещанное.

Двойное убийство не стало объектом внимания большой прессы.