— Ну так что? — торопит ее Кларк. — Похоже, вы его нормально заклеили. Три дня прошло.

— Три дня, — повторяет Седжер. Из-за давления на горле ее голос выходит тонким и гнусавым. — Его почти начисто выпотрошили, а ты думаешь, трех дней достаточ­но для выздоровления?

Собственно, Кларк в этом уверена. Ей уже приходи­лось видеть искромсанные и разбитые тела: она видела, как многорукие роботы собирали их заново и помещали в раны тонкие электрические сетки, которые так ускоря­ли заживление, что это выглядело бы чудом, если бы не стало таким привычным. Трех дней более чем достаточно, чтобы прийти в себя. Швы, может, еще малость кровят, но держатся, а в невесомом черном чреве глубины вре­мени на поправку будет сколько угодно.

Вот что никак не доходит до сухопутников: силы от­нимает само земное притяжение.

— Ему еще нужны операции? — спрашивает она.

— Понадобятся, если не побережется.

— На вопрос отвечай, мать твою! — рявкает Нолан.

Седжер косится на Кларк и не находит у нее под­держки.

— Ему требуется время на реабилитацию, и в коме срок сократится на две трети. Если он хочет поскорей отсюда выбраться, лучше варианта не найти.

— Вы удерживаете его против воли, — говорит Нолан.

— Зачем... — подает из коридора голос Роуэн.

Нолан налетает на нее:

— А ты заткнись на хрен!

Роуэн хладнокровно испытывает судьбу.

— Зачем бы нам его удерживать, если не по меди­цинским показаниям?

— Он мог бы отдохнуть у себя в пузыре, — отвечает ей Кларк. — Или просто снаружи.

Седжер качает головой.

— У него значительно повышена температура. Лени, да ты посмотри на него!

В ее словах есть смысл. Эриксон растянулся на спине, явно обессилев. Кожа блестит от пота, хотя этот блеск почти неразличим за бликами мембраны.

— Температура, — повторяет Кларк. — Не из-за опе­рации?

— Нет Какая-то оппортунистическая инфекция.

— Откуда бы?

— На него напало дикое животное, — напоминает Седжер. — Даже простой укус может занести множество всякой дряни, а Джина практически выпотрошили. Я бы даже удивилась, пройди все без осложнений.

— Слыхал, Джин? — спрашивает Кларк. — Ты вроде как подхватил рыбье бешенство.

— Охренеть, — произносит Эриксон, созерцая пото­лок.

— Так что тебе решать. Останешься, позволишь себя долечить? Или рискнешь положиться на лекарства?

— Вытащите меня отсюда, — негромко просит Джин.

Кларк поворачивается к Седжер.

— Ты его слышала.

Та выпрямляется. Невозможное, безумное, вечное упрямство.

— Лени, я тебя на помощь звала. Если это называется...

Кулак Кризи ядром врезается ей в живот. Седжер оха­ет и заваливается набок, в падении ударяется головой о переборку и остается лежать, хватая воздух ртом. Краем глаза Кларк замечает, что Роуэн сделала шаг вперед, но вовремя спохватилась.

Она холодно сморит на Кризи:

— Напрасно ты так, Дейл.

— Пусть не наглеет, — ворчит тот.

— И как же она выпустит Джина, если даже вдохнуть не может, болван?

— Ну реально, Лен, что тут такого?

Это Нолан. Кларк поворачивается к ней.

— Ты знаешь, как они с нами обращались, — про­должает Грейс, встав рядом с Кризи. — Знаешь, сколько наших искалечили эти уроды. И убили.

«Меньше, чем я», — молчит Кларк.

— Я б сказала, если Дейлу охота спустить пар на этих выродках, пусть его. — Нолан дружески берет Кларк за плечо.