Поворачивая за угол, Илларион увидел в боковом зеркале, что Миша включил указатель левого поворота, собираясь трогаться с места. Забродову было очень странно и непривычно видеть, как его машина, давно, ставшая как бы частью его организма, движется по улице без его участия. Ощущение, которое он при этом испытывал, было сродни мукам ревности. К тому же он поймал себя на том, что боится, как бы Миша не повредил его машину. Последнее было просто смехотворно, поскольку Мещеряков держал Мишу при себе уже много лет именно из-за его высокого водительского мастерства.

Илларион нарочно помедлил на светофоре, не обращая внимания на раздававшиеся сзади раздраженные гудки клаксонов, и тронулся с места только после того, как обшарпанный «лендровер» защитного цвета проехал мимо, вырываясь вперед. Глядя на него со стороны, Илларион подумал, что его машина смотрится в потоке городского транспорта довольно нелепо и даже неуместно.

Как и было уговорено, Миша не петлял по городу, избавляясь от гипотетического «хвоста». Вместо этого он спокойно и уверенно, соблюдая все правила и ни на йоту не превышая установленной скорости, вырулил на Ярославское шоссе и по прямой устремился прочь из города. Илларион ехал следом, внимательно приглядываясь к попутному транспорту, хотя и понимал, что вряд ли распознает преследователей до того, как они проявят себя сами.

Старый «лендровер» катился по Ярославскому шоссе в сторону Калининграда, посылая в эфир непрерывный радиосигнал. Илларион не знал, каков радиус действия установленного на его машине радиомаяка, но полагал, что невелик — никак не больше пяти километров. Значит, те, кто следил за ним, должны были постоянно висеть у него на хвосте, если не хотели его потерять.

Он увеличил дистанцию между собой и «лендровером», чтобы две машины не выглядели колонной. Город кончился, по сторонам дороги потянулись поля и перелески. Илларион недоверчиво покосился на вмонтированный в приборную панель радиотелефон, но тот молчал: Мещеряков не хотел мешать приятелю, хотя наверняка уже успел от волнения объесть все ногти на руках. «И чего нервничает? — с искренним недоумением подумал Забродов, вспомнив непривычно бледное лицо Мещерякова, казавшееся совсем белым на фоне черной служебной „волги“. — В первый раз, что ли? Да и дело-то пустяковое: угомонить парочку бакланов, возомнивших себя крутыми парнями…»

Он посмотрел в боковое зеркало и увидел позади себя блеск включенных фар, хорошо заметный несмотря на то, что в небе вовсю светило утреннее солнце. Фары быстро приближались — кто-то гнал во всю прыть, включенным дальним светом распугивая более медлительных попутчиков. Илларион едва заметно поморщился и принял вправо, уступая гонщику дорогу.

Мимо пронесся новенький джип. Он легко объехал Иллариона, словно тот сидел не за рулем движущегося на приличной скорости автомобиля, а на лежащем у обочины камне. Забродов покосился на спидометр и покачал головой: его собственная скорость приближалась к ста километрам в час.

Джип, летевший в крайнем левом ряду, как управляемая ракета, вдруг моргнул тормозными огнями. Красные фонари мигнули еще раз, потом загорелись на довольно длительный промежуток времени: водитель экстренно гасил скорость. Илларион напрягся и сильнее надавил на акселератор, потому что джип совершенно недвусмысленно пристраивался в хвост к его «лендроверу».

Миша, видимо, тоже заметил этот маневр, потому что «лендровер» вдруг резко увеличил скорость и ушел в отрыв с неожиданной при его габаритах скоростью. Джип тоже ускорился, бросившись в погоню. Илларион насмешливо улыбнулся, увидев, как машина преследователей чересчур круто вильнула, обгоняя жавшийся к обочине «запорожец»: за рулем джипа, судя по всему, сидел не самый лучший водитель.