- А как же кофе, Александр Егорович? - удивленно спросила она.

- Служба, Леночка, служба! - ответил за Санька Арцыбашев, и Санек с сожалением развел руками.

Выйдя из Управления, он сел в черную "вольво" и поехал домой.

***

Проснувшись, я взглянул на часы и убедился, что спал около двух часов. Посмотрев вниз, я увидел, что нижний сосед не спит и, плотоядно причмокивая, раскладывает на газете жратву. Мужичок, читавший днем книжку, отложил ее и тоже полез в сумки. На обложке книжки, лежавшей рядом с ним, была изображена пышногрудая загорелая блондинка в объятиях знойного кавалера, а под картинкой выпуклыми золотыми буквами было написано: "В хищных объятиях страсти".

Я вздохнул и, снова уставившись в потолок, подумал, что в моих хищных объятиях тоже извивались разные бабы, но только стоило подпустить кого-то из них поближе, как дело кончалось подставой.

Взять хотя бы мою первую жену.

Ну что ей, спрашивается, было нужно? Молодой, здоровый мужик, красивый, сильный, умный, в постели не сачковал, работа уважаемая - реаниматор. Живи и будь счастлива. Нет, нужно было воспользоваться тем, что я работал сутками, и связаться с другим мужиком…

Ну ладно, думал я, полюбила, разлюбила - хрен бы с ней. Но ведь, сука, какую подлость задумала! Позарилась на мою квартирку трехкомнатную. И не просто оттягать ее, а хитро, с подставой, да с какой! Пошла она со своим помойным хахалем на убийство. А подставили меня. Хитро придумали они свое подлое дело. Убили соседку, у которой в доме моих пальчиков немерено было…

Убили жестоко, а потом женушка послала меня к ней за чем-то, не помню. А тут и менты подкатили.

В общем, суд, приговор, срок и так далее. И не понял бы я, что это жены подстава, если бы не пахан камерный… Подумал бы, что просто засудили невиновного, случайно оказавшегося там, где не надо.

А паскудина белобрысая, когда давала свидетельские показания, глазки невинные широко открывала и даже однажды в зале суда, повернувшись к клетке, в которой я сидел, словно зверь дикий, сказала:

- Я не знала, что ты оказался способен на такую жестокость. И как я жила с тобой эти годы?

Тут-то у меня челюсть и отвисла.

Но ничего я не сказал и отправился на зону срок отбывать.

А пока сидел в Крестах под следствием, тоже приключения всякие были. На второй день после ареста смотрящему по хате стало плохо с сердцем. Причем так плохо, что решил он уже копыта отбросить. Сорокапятилетнее сердце, изношенное нелегкой жизнью блатного авторитета, не выдержало и остановилось.

Ну, тут я себя и проявил. Не зря же я сутками в реанимации торчал, спасая гражданам их никчемные жизни.

Бросился я на смотрящего, как тигр, сорвал с него шмотки недорогие и сделал кое-что хитрое из арсенала приемов ниндзя. Короче говоря, что-то вроде непрямого массажа сердца.

И получилось! Сердце пошло.

Очухался смотрящий и через час уже курил дорогие сигареты. А сидельцы камерные смотрели на меня, как на инопланетянина. Или, точнее, как на живого Ленина.

А смотрящий, проникшись ко мне уважухой немереной, стал меня учить тюремному уму-разуму. Иначе он отблагодарить просто не умел. Выспросил у меня всю историю про соседку и сказал:

- Пентюх ты, Костик! Это ведь жена твоя с приблудом этим соседку твою жизни лишили.

Я только варежку раскрыл.

Вообще в то время я часто варежку раскрывал, потому что жизнь моя повернулась настолько круто, что я не всегда понимал, снится это все мне в кошмарном сне или происходит на самом деле.

А на третий день смотрящий и говорит:

- Слушай, Костик, ждут тебя неприятности. Причем серьезные.

Я насторожился и приготовился слушать.

- Ты ведь в несознанке?

- Да. Я же не убивал ее, ты знаешь.