Что один, что другой были пониже меня. Похудее – хотя уж куда дальше. Короче, ничего примечательного. «Если придется мылить им рожи, – я пришел к выводу, – то сделаю это без особых проблем. Хотя порой первое впечатление бывает обманчивым. И многим – очень многим – уже доводилось ломать на этом зубы. Но будем надеяться, мимо меня эту напасть пронесет».

И я вновь повернулся к продолжавшей сидеть на асфальте девчонке.

– Как ты, красавица? – спросил еще раз. – Не молчи. Скажи что-нибудь. Помочь тебе встать?

– Не-э-эт, ты не понял! – проскрипело у меня за спиной. – Ты дубовый, да?! Ты без мозгов? Тебя чё, сперва отхреначить, придурок, чтобы отсюда свалил? – Так, растягивая слова и коверкая звуки, ставят на измены лохов дешевые урки. Выдавливают из себя каждую фразу, будто у них при этом запор и они пытаются совместить разговор с безуспешными потугами на дальняке. Впрочем, кроме акцента бакланского в говоре моего оппонента присутствовало и нечто, присущее бульбашам. Этакая едва заметная малороссийская мягкость звучания, когда «гэ» звучит, скорее, как «г-хэ», а «я» так выпирает наружу, словно выделена в словах жирным шрифтом. Белорус, одним словом. – Отвянь от девчонки, мудила! Смотри на меня! Каа-ароче…

Пришлось опять оборачиваться. Подняться на ноги. Мне совсем не хотелось, чтобы сейчас на меня напали со спины. И я уже точно решил, что эти двое теперь просто так, без неприятностей, отсюда уехать не смогут.

У меня не было с собой никакого оружия. И я уже почти год не посещал спортивный зал, а если и тренировался в последнее время, то в щадящем режиме и без спарринг-партнеров. К тому же я еще не до конца разработал ноги, а биться руками почти не умел. И все-таки я всеми клетками тела, всеми фибрами души ощущал свое превосходство над двумя обнаглевшими идиотами. Меня даже развлекало то, что сейчас происходит между нами: наезжайте и дальше, ребята; посмотрим, как долго я вас смогу вытерпеть.

– Этой девчонке, возможно, нужна медицинская помощь, – кивнул я на велосипедистку и с удовлетворением отметил, что голос мой звучит ровно, нет в нем ни дрожи, ни напряжения. Хорошо. Хорошо же! – Посмотрите, она так еще толком и не пришла в себя. А я врач.

– Мы тоже, – выпятил вперед нижнюю челюсть пассажир внедорожника – этакий мачо с гладко зачесанными назад длинными черными волосами – и угрожающе шагнул ко мне. Я соответственно отступил. Пока отступил. И радостно подумал, что мачо, наверное, уверовал в то, будто я его испугался.

«Еще один решительный шаг – и слизняк-докторишка из „Лексуса“ сдастся без боя. Пустится в бегство, обеспокоенный своим неожиданно оказавшимся под угрозой здоровьем. А не опустить ли его тогда заодно и на лавэ? А не забрать ли у него его роскошную тачку?» – вот над такой проблемой, наверное, ломали в этот момент свои безмозглые головы два щенка из ближнего зарубежья. Я скосил глаза на девчонку: сидит, киска, в растерянности приоткрыв ротик, и испуганно пялится на троих идиотов, которые, похоже, делят между собой что-то такое, бесценное.

Уж не ее ли?! О, Господи!

А мимо иногда проносятся автомобили. Люди, сидящие в них, скользят безразличными взглядами по двум иномаркам и небольшой группке людей, что топчутся на обочине. И при этом никто не в состоянии предположить, что кое-кому из этой группки уже в ближайшее время предстоит поход к стоматологу. И, наверное, в травму. Вставлять выбитые зубы. Вправлять вывихнутые конечности. А ведь белорусам, если у них нет страховки, за такие услуги придется платить. При этом немало!

– Проваливай!!!

– Погодите, парни, – примирительно выставил я перед собой ладони. – Я же только хочу помочь этой девушке. Может быть, ее надо доставить в больницу…

– Сами доставим! – Странно, но этому комедианту еще не надоело трепать языком.